Натали уже минут десять крутит все тот же локон, и мне это начинает действовать на нервы. Встряхиваю головой, беру в руки стаканчик с кофе-гляссе, ловлю губами соломинку. Натали сидит напротив, уставив локти в крышку круглого столика и подперев рукой подбородок.
— Какой потрясный кадр! — восклицает она. — Очуметь! — И буквально поедает глазами парня, который только что пристроился к хвосту очереди. — Клянусь, Кэм, ты только погляди на него!
Закатываю глаза к потолку, делаю еще глоток.
— Нэт, — ставлю стаканчик на стол, — у тебя же есть парень. Неужели каждый раз нужно напоминать?
Натали игриво усмехается:
— А ты мне кто, мамаша, что ли?
Впрочем, на меня ее внимание переключается лишь на секунду, взгляд Нэт как магнитом притягивает к себе эта секс-машина; красавчик уже стоит перед кассой и заказывает кофе с ячменными булочками.
— Между прочим, Деймон ничего не имеет против, когда я просто смотрю, ведь сплю-то я с ним.
Я краснею и смущенно хмыкаю.
— Ага! — Она улыбается, рот до ушей. — Наконец-то я тебя рассмешила! — Дотягивается до своей сумочки лилового цвета. — Надо бы записать такое событие на память. — Достает мобильник, открывает в нем записную книжку. — Так. Пятнадцатое июня, суббота, — водит пальчиком по экрану. — Час пятьдесят четыре дня. Кэмрин Беннетт засмеялась над моей шуткой про секс. — Сует мобильник обратно и буравит меня внимательным взглядом профессионального психотерапевта. — Ну, посмотри же хоть разочек, один только раз, и все, — канючит она теперь уже совершенно серьезным тоном.
И я медленно поворачиваю голову как раз под таким углом, чтобы в поле зрения попал объект ее жадного интереса. Он уже отходит от кассы к концу раздаточной стойки, осторожно неся поднос. Высокий. Красиво очерченные скулы. Завораживающие зеленые глаза и ежик каштановых волос.
— Ну да, — соглашаюсь я, снова глядя на Натали. — Клевый. И что дальше?
Натали провожает его долгим взглядом, смотрит, как он проходит сквозь двойные прозрачные двери, бесшумно движется за стеклом… и только потом снова поворачивается ко мне.
— Господи… боже ж ты мой… — медленно произносит она, глаза как блюдца, словно инопланетянина увидела.
— Парень как парень. — Я снова сую в рот соломинку. — А у тебя на лбу написано: сексуально озабоченная. Ты помешана на сексе, ни о чем больше думать не можешь.
— Это я-то помешанная?! — Она, кажется, не на шутку возмущена. — Кэмрин, это у тебя серьезные проблемы, ты что, забыла? — Натали откидывается на спинку стула. — Это тебе надо принимать лекарства. Так что не надо.
— Я бросила принимать еще в апреле.
— Как это? Почему?
— Потому что это смешно, — сухо отзываюсь я. — Я не самоубийца и кончать с собой не собираюсь, так что в этих таблетках нет никакого смысла.
Она качает головой и складывает руки на груди:
— По-твоему, его прописывают только потенциальным самоубийцам? Ничего подобного. Ты ошибаешься. — Энергично тычет в меня пальцем и снова складывает руки. — Эта хренотень должна восстановить химический баланс в организме… в общем, что-то в этом роде.
— Неужели? — усмехаюсь я. — С каких это пор ты стала разбираться в душевных расстройствах? Да их сотни! Ты что, знаешь лекарства от всех?
Бровь моя поднимается ровно настолько, чтобы она увидела: мне прекрасно известно, что она понятия не имеет, о чем говорит.
Вместо ответа, она морщит носик.
— Я излечусь, когда придет время, — продолжаю я, — и мне не нужны ваши дурацкие пилюли, понятно?
Неожиданно для меня самой последняя моя фраза звучит довольно зло. Каюсь, такое со мной частенько бывает.
Натали тяжело вздыхает, улыбка ее вянет и быстро испаряется.
— Прости, — говорю я, а у самой на душе кошки скребут, — не обижайся. Слушай, знаю, что ты права. Да, с нервами у меня не все в порядке, и иногда я даже бываю стервой…
— Только иногда? — бормочет она вполголоса, но снова улыбается и, кажется, простила.
Такое тоже частенько бывает.
Отвечаю ей неуверенной улыбкой.
— Просто я хочу сама найти ответы на все свои вопросы, понимаешь?
— Какие, на фиг, вопросы? — Она не может сдержать раздражения. — Послушай, Кэм. — Натали наклоняет голову, придавая себе озабоченный вид. — Мне очень не хочется говорить, но в этой проклятой жизни действительно все бывает. Да, тебе хреново, но ты должна перестать страдать и жить дальше. Разбиться в лепешку, но сделать все, чтобы стать счастливой.
Гм, может быть, из нее и правда получился бы неплохой психотерапевт.
— Ты, конечно, права, знаю, но…
Натали поднимает бровь и ждет продолжения.
— Что значит «но»? Ну давай, не тяни кота за хвост!
Отвожу взгляд, смотрю в стену и судорожно думаю, что ей ответить. Я вообще часто размышляю о жизни, обо всех ее сторонах. Например, о том, как меня занесло в этот мир, что я в нем делаю? Взять хотя бы сегодняшний день. Почему я сижу в этой кофейне, с этой девчонкой, которую знаю с детского сада? А вчера вдруг стала ломать голову над тем, почему это непременно нужно вставать по утрам в одно и то же время и делать то же, что делал вчера, и позавчера, и так далее. Зачем? Что заставляет нас делать это, когда в глубине души мы мечтаем плюнуть на все и стать свободными?
