Линн так и хотелось взять да и пристрелить говнюка, который стоял в пяти футах слева от неё. Джимми Морган в её глазах был отъявленным мерзавцем. Линн приходилось подавлять в себе это своё естественное стремление. Она не могла позволить себе потерять работу и заработать запись об аресте, когда его дядя узнает, что она натворила.
Когда Линн присела рядом с останками того, что раньше было четырьмя собаками, она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и вернуть себе самообладание. Девушка впилась взглядом в Джимми и отказывалась отводить взгляд.
— Довольно уже выпендриваться, придурок. Сам знаешь, что твой дядюшка мэр никому не позволит арестовать твою тупую задницу, так что ты, наверное, мог бы всё же рассказать мне всю правду. Что тут произошло, чтобы сотворить такое с твоими собаками?
— Если бы знал, то обязательно бы рассказал, — сдавленно вымучил он из себя.
Линн выпрямилась, и ей так и хотелось пнуть его ногой прямо по яйцам.
— Это ты сделал этих бедных собак злобными, и ты выпустил их на своей территории охранять твою травку, которую, как все пытаются делать вид, ты здесь не выращиваешь. Что ещё ты заполучил, дабы поспособствовать в охране своих посевов? Вот это и есть то, что убило всех четырёх твоих лучших сторожевых собак, Джимми. Это вышло из-под контроля, не так ли? Так вот почему ты вызвал меня тут всё за тобой разгрести? Я работаю в службе контроля за животными, а вот это… — она указала на останки четырёх растерзанных собак. — Речь идет о крупном звере. Это медведь? Лев? Что ты умудрился сюда притащить?
— Я этого не делал! — завопил он. — У меня были только собаки. Понятия не имею, кто это сделал. Думаешь, я бы вызывал тебя, будь оно моим? Я не хочу, чтобы кто-то вынюхивал вокруг этой моей собственности. Они могут захотеть украсть мою травку.
«Тупость этого типа поражает меня».
— Выращивать её, кстати, считается незаконным. Очевидно, что ты можешь даже заявить, что убили кого-то, и тебе ничего за это не будет. А сейчас хочешь, чтобы я отследила то, что бы это ни было, кто это сделал, и сама позаботилась об этой проблеме вместо тебя? — она подняла руку и показала ему средний палец. — Ни за что.
Линн резко развернулась и штурмом понеслась прочь.
— Проклятие, Линн. Ты не можешь так поступить. Что, если этот зверь убьет меня или кого-нибудь из моих друзей? Как ты себя тогда будешь чувствовать?
Девушка остановилась у своего внедорожника, спокойно повернулась к нему лицом и, встретившись с ним взглядом, холодно улыбнулась.
— Хм… дай-ка подумать. Ты — тот самый парень, который берёт прелестных маленьких щеночков и превращает их в злобных убийц только ради того, чтобы обезопасить свои незаконные делишки с наркотиками. Я бы и слезинки не пролила, Джимми. Ни одну. Мда, надо же, как это зацепило меня. Даже заставляет задуматься над идеей о парочке потерянных для этого мира засранцев, — фыркнула она громко. — Я сваливаю отсюда.
— Я сейчас же позвоню своему дяде, — угрожал придурок. — Если уедешь, я сделаю так, что тебя уволят ещё до того, как ты доберёшься до города. Ты должна отследить то, что сделало это, и убить его.
Линн охватило разочарование. Она знала, что он так и поступит, и тогда его дядя потянет за все нужные ниточки, чтобы добиться её увольнения. Ей надо платить за дом, а в радиусе ста миль от Грин Бенда на работу устроиться практически невозможно. Вот эту Линн получила, поскольку она выросла в этом маленьком городке посреди глухого леса — имея дело с ублюдками и паршивым рынком труда.
— Убирайся с моих глаз — и я бы посоветовала твоей парочке дружков-лузеров не путаться у меня под ногами.
— Это вообще не проблема. Мы сходим, забьём косячок и посмотрим порнушку.
— Больной извращенец, — пробормотала она.
Линн открыла багажник своего автомобиля и вытащила оттуда ружьё-транквилизатор, прихватив сумку дротиков с транквилизатором. Она не собиралась убивать животных, вместо этого надеялась, что ей удастся их выловить и перевезти туда, где они будут в безопасности. Всегда предпочтительнее отдавать их в государственный зоопарк или просто завезти их поглубже в лес, где они будут хорошо себя чувствовать. Что бы ни убило этих собак, оно, скорее всего, было загнано в угол, и ему не оставили иного выбора, кроме как быть убитым или убить самому.
Отец вырастил Линн в одиночку и научил её быть отличным следопытом. Каждые выходные он тащил её в лес, чтобы, в зависимости от времени года, поймать или подстрелить что-нибудь. В шестнадцать она, наконец, выразилась весьма определённо. Линн было ненавистно убивать животных, вместо этого ей хотелось их защищать и спасать.
Напоследок девушка натянула свою куртку, хорошенько изучила небо и приняла к сведению, что до захода солнца оставалось всего несколько часов.
Линн вернулась на место преступления, тщательно и более основательно выискивая зацепки о том, что могло убить собак. Их глотки были разодраны, остались глубокие, зловещие раны — и девушку повергло в настоящий шок, когда она, наконец, нашла новый набор следов. Они не были оставлены каким-то зверем, а, скорее всего, как она предложила, сапогами где-то шестнадцатого размера*.
![Купчино [Трилогия]](/storage/book-covers/7c/7cca355d295bf5a981683be09d319d5a115e29f8.jpg)
