Ханс Магнус Энценсбергер
Племянник Вольтера
Мистификация в стиле Дидро
Леонард Бухов, перевод с немецкого
Римейк классической повести Дени Дидро "Племянник Рамо", на этот раз в форме пьесы.
Действующие лица
ПЛЕМЯННИК - около сорока лет. Лучшие времена для него уже в прошлом. Музыкально одарен, превосходный мим и имитатор голосов. Склонен к полноте. Желателен незначительный физический недостаток.
ФИЛОСОФ - старше Племянника приблизительно на десять лет. Авторитетная личность. Его трудно представить себе в роли профессора, скорее он походит на обычного писателя. Philosophes эпохи французского Просвещения были интеллектуалами чуть ли не в современном понимании, хоть и стремились выглядеть так же достойно, как их античные прототипы; и светский салон, и рабочий кабинет для них привычная среда.
САНОВНИКИ
АШОА - чернокожий вождь
Пожилой господин, банкир БЕРНАР
Два ЛАКЕЯ
Два ЖАНДАРМА
Две МОНАХИНИ
Время действия - между 1760 и 1777 гг.
Фойе перед некой аудиторией в Париже. Слева - очень высокие двустворчатые двери, ведущие в большой зал, в глубине сцены - небольшая задняя дверь. Строгая, старомодная мебель: стулья в стиле Людовика XIV, диван, консоли, зеркало. На столике предмет, прикрытый тканью.
Музыка: Les fanfares du Roi1.
Справа появляется небольшая процессия: государственные деятели, вельможи, чиновники, среди них Философ и, чуть сгорбившийся, Племянник, за ними - дряхлый старик, которого поддерживают две дамы в длинных, черных платьях.
Два Лакея распахивают высокие двустворчатые двери, и процессия исчезает в зале, двери которого лакеи закрывают изнутри.
Музыка смолкает. Из зала слышится, как господа с шарканьем рассаживаются по местам, как председательствующий начинает свою приветственную речь. В зале возникает легкий шум. Затем открывается задняя дверь. Лакеи грубо вышвыривают сопротивляющегося Племянника из аудитории и возвращаются назад.
Племянник отряхивается и садится. Негромко ругается про себя. Из носа у него течет кровь. Пауза.
Немного спустя задняя дверь приоткрывается. Появляется Философ. Он украдкой осматривается и на цыпочках покидает зал.
ФИЛОСОФ. Вы, друг мой? Вот, возьмите. (Подает ему свой носовой платок.) Что вы потеряли в обществе этих высокочтимых господ?
ПЛЕМЯННИК. Тот же вопрос я хотел бы задать и вам. Философ - среди расшитых золотом сановников? Неужели вам так необходимо везде присутствовать?
ФИЛОСОФ. Вы же видите, я не смог вынести их общества. Горе тому, кто свою жизнь вынужден проводить на заседаниях! А вы?
ПЛЕМЯННИК. Все произошло на ваших глазах. Меня просто вышвырнули.
ФИЛОСОФ. О, мне весьма жаль. Но подобное случилось с вами наверняка не впервые.
ПЛЕМЯННИК. А что терять такому человеку, как я! Я, разумеется, возмущаюсь, чувствую себя оскорбленным, из носа течет кровь. Но ведь в конце концов нам выпала лучшая доля. Здесь хотя бы можно поболтать.
ФИЛОСОФ. Зачем же тогда вы пробирались к этим господам?
ПЛЕМЯННИК. То есть, как? У меня приглашение. Вот! (Читает.) "Академия имеет честь просить господина Вольтера принять участие в дискуссии о мерах, которые отныне и навеки станут гарантией процветания наших вест-индских колоний". - Одежду я одолжил у ростовщика. Четыре луидора. И все напрасно!
Философ приглашение из рук Племянника и читает текст, который тот опустил.
ФИЛОСОФ. "...Господина Вольтера, прославленного члена Академии, Chevalier de l'Ordre du Pavillon2, Gentilhomme de la Chambre du Roi3, придворного поэта и историографа его величества..."
Ваша дерзость меня восхищает, но неужели вы всерьез рассчитывали, что вам удастся проникнуть в зал вот с этим?
ПЛЕМЯННИК. Делаю, что в моих силах.
ФИЛОСОФ. А что бы сказал ваш дядюшка, узнай он, что вы роетесь в его письменном столе?
ПЛЕМЯННИК. Это уж моя забота. Мне просто хотелось развлечься, вот и все. Нужно постоянно находиться в обществе важных особ. Это никогда не мешает. И еще я подумал: весьма забавно наблюдать, как они нагоняют тоску друг на друга. Среди них нет выдающихся мыслителей, сплошь бездари.
ФИЛОСОФ. Как же так? А канцлер Тайного совета, а военно-морской министр, а статс-секретарь по делам колоний...
ПЛЕМЯННИК. ...и он же - ваш друг Сартэн, который уже не раз выручал вас в трудных ситуациях!
ФИЛОСОФ. ...Секретарь Академии, светила науки из College Royal4...
ПЛЕМЯННИК. Ничтожества, все ничтожества!
ФИЛОСОФ. Не знал, мой дорогой, что вы столь требовательны.
ПЛЕМЯННИК. Ну, по меньшей мере в том, что касается литературы, искусства, музыки, кухни и политики. Здесь допустимо все, только не посредственность.
ФИЛОСОФ. Вы слишком строги. Что бы с нами стало, если бы мы признавали только лучших? То, что мы называем цивилизацией, может развиваться только на большой куче навоза. Иначе говоря, если выражаться более деликатно, - пусть не будет исключений без правил, и наоборот. Но - оставим это. Где вы пропадали так долго? Что поделывали? Я не видел вас целую вечность.
В то время, когда он говорит, обратившись к Племяннику, справа входит чернокожий вождь в африканском национальном костюме. Его вводят два Жандарма.
Но вы меня вовсе не слушаете.
