Он решил, что сможет подремать часа два, пока передвигают остаток города. Спать ему не очень хотелось; но и пропустить такую возможность было жалко. Постоял у постели, думая — какой дрим запрограммировать: «Дримосхему» или «Дриматику»; наконец решил положиться на старый надежный «Дайал-дрим».
Вызов сделал сам, не пользуясь роботом, и расписался так же, как на своих чеках: Д. Ку-Зет Марсден. «Ку-Зет» не означало ничего. Набрал что-то неназойливое, мягкое и спокойное, с солнечными лужайками, с отдаленным журчанием воды, гудением жуков, с полным ощущением безмятежности и счастья. Система Сновидений позаботится о его психике — она отыщет в каталоге нужные впечатления, чтобы проснулся он здоровым и уверенным в себе.
Он повалился на низкую кровать — и тут вспыхнул его персональный видеоэкран. Вот невезение! Если бы можно было не заметить… Но зуммер не умолкал, и пришлось вставать. На экране появилась Флора Вальдесей. Он быстро распахнул дверь, и Флора, излучая свой обычный шарм, вошла в комнату. Вслед за нею ввалился человек, чье лицо — жесткое, с тяжелой челюстью и резкими чертами — было знакомо Марсдену. Хотя, кажется, они никогда не встречались.
Небрежно кивнув, Флора сразу устремилась к окну-экрану на западной стене; прихватила по пути стул и уселась, сбросив движением плеч свою любимую теплую куртку с золотыми звездами на голубом поле. Проделав все это, она напряженно уставилась на экран:
— В прошлый раз я не посмотрела, как двигали Лоаден.
— Ну так будь моей гостьей.
Она усмехнулась:
— Дуг, кровати-то у тебя для секса, а не для сна.
— Поговорим об этом часа через два, Флора.
Пол под ними вдруг накренился.
— Сегодня они решили начать пораньше. — Пришедший мельком взглянул на Флору и повернулся к Марсдену. — Раз наша дама так занята, я уж сам представлюсь. Мэсон Уормлей.
Они пожали руки друг другу. Да, о Мэсоне Уормлее ходило много странных слухов. Доверенное лицо мистера Эр, он вращался в недоступных для Марсдена сферах; впрочем, Уормлей не мог не знать о спортивных увлечениях Дугласа.
Пол снова дернулся, на этот раз так сильно, что со стола упал стакан.
— Команды работают все хуже и хуже, — усмехнулся Уормлей. Он был настроен на вежливую беседу. Марсден налил ему рюмку и встал за спиной у Флоры. Он никак не мог понять, зачем явился этот незваный гость. Комната опять двинулась, экраны качнулись и с угрожающим стуком ударились о стены. Флора почему-то засмеялась.
— Ты здесь как старый обросший краб, Дуг, — сказала она Марсдену. — Зачем ты забрался в этот Хейлет-Вилладж?
— Это мой дом.
Уормлей подошел к ним, и все трое принялись наблюдать, как последние дома города поднимались в воздух.
Хейлет-Вилладж и его сосед Чиппинг-Хамлет — были последними районами Лоадена, подлежащими передвижке. Хай-стрит и парк плыли по воздуху на фоне восходящего солнца. Лучи его отражались от экзисенсных антенн и шпилей и просвечивали сквозь плющ, свисающий с ровно посаженных деревьев. На тротуарах толпилось несколько человек. Когда Хай-стрит покачивало, они теряли равновесие и хватались — кто за столбы и стенки, кто друг за друга. Флора снова засмеялась. Видно, ей очень нравилось это зрелище.
Когда дом Дугласа оторвался от земли, чтобы занять свое место в лётном строю, Уормлей, желая польстить хозяину, сказал:
— Я видел по TV фехтовальный чемпионат. Вы были хороши, Марсден. Наверно, иметь такую мощь — огромное счастье.
Марсден удивился:
— Вот уж не думал, что кто-то еще смотрит TV.
— Да, я из последних могикан. Что поделать, телевидение постепенно вымирает.
— Подумаешь!.. — усмехнулась Флора. Глаза ей слепило солнце, но она все же пыталась рассмотреть транспортные команды, копошащиеся в своих антигравитационных ячейках. — Эксцесс — это гораздо смешней.
— Считают, что новости и текущие дела — это слишком эфемерно. Но когда Эр вернется к власти, — многозначительно объявил Уормлей, — будет много перемен.
— Не надо политики! — отрезала Флора. — Смотрите-ка! Спорим, они не поймают этот гараж!
К парапету платформы были причалены два скиммера, и незакрепленный гараж свалился прямо на них. Пустые, неуправляемые скиммеры камнем полетели к земле и бесшумно исчезли в буйных зарослях городской окраины. Листья и ветки сомкнулись — и теперь было бы бессмысленно искать там упавшие машины.
— Бездельники! — кратко оценил Уормлей качество работы транспортной команды.
Гараж передвинули на место. Хейлет-Вилладж и Чиппинг-Хамлет — две беспорядочные кучи домов неопределенного возраста, два огромных кирпичных лайнера плавно скользили в утреннем воздухе.
Странное дело, этот Уормлей — и привлекал, и отталкивал Марсдена. Дугласу захотелось прощупать гостя.
— Видимо, Эр разделяет взгляды Гоббса, — сказал он. — Классик говорит в своем «Левиафане», что права отдельных личностей должны быть признаны суверенными. Я правильно говорю?
Уормлей повернулся к нему:
— Эр разрабатывает философию управления. Мы ждем со дня на день его свежих решений. А все эти доатомные, докосмические системы — для нас просто мусор.
Марсдену пришлось согласиться.
— Новые ценности изменили общество, — сказал он, стараясь казаться спокойным, но чувствуя в глубине души, что не простит Уормлею его презрительного тона. — Однако вы забываете о Томе Пэйне, а ведь его слова — это непреходящие истины. Даже здесь, на планете Парсло, люди остаются людьми, как и на Земле.
