Настоящее время
Она всегда находила удовольствие в мелочах. В том, как едва слышно гудит желтобрюхий мохнатый шмель, деловито перелетая с цветка на цветок и даже не подозревая, сколь важна его работа для всего человеческого рода. В пьянящем аромате и буйстве красок душистого горошка, который она посадила в огороде, хотя другие на ее месте предпочли бы засеять грядки его более съедобными сородичами. Или в том, как муж потирает затекшую поясницу, удобряя клумбу с розами, без единой жалобы, хотя сотни занятий принесли бы ему куда больше радости.
Она нагнулась выдернуть сорняк, как вдруг почувствовала в своей руке крошечную ладошку внучки, теплую и доверчивую. Это была еще одна мелочь, самая приятная из всех, от которой у нее на лице всегда расцветала улыбка, а на сердце становилось теплее.
— Бабуля, а что ты делаешь?
Она обернулась и посмотрела на любимую внучку. Щеки девочки румянились в лучах вечернего солнца, а курносый нос был весь измазан грязью. Она достала платок и осторожно вытерла земляные кляксы:
— Полю сорняки, только и всего.
— А зачем?
На секунду она задумалась.
— Им здесь не место.
— Где же тогда их место?
— Это просто сорняки, милая, у них нет места.
Внучка выпятила нижнюю губу и насупила брови.
— Нет, это неправильно. У всего есть место.
Улыбнувшись, она поцеловала девочку в макушку и посмотрела на мужа. Его некогда черные волосы тронула седина, а на лице стало больше морщин, но годы, казалось, совсем его не состарили, и каждый день она благодарила судьбу, что нашла его. Несмотря на все напасти, через которые им пришлось пройти, сейчас их место было здесь, рядом друг с другом.
Она обернулась к внучке:
— Ты права. Давай посадим их обратно.
Она выкопала небольшую лунку, не переставая удивляться, как многому могут научить дети и насколько их мудрость недооценивают, если и вовсе замечают.
— Ба?
Она очнулась от раздумий.
— Что, милая?
— А как вы с дедушкой познакомились?
Она встала и взяла внучку за руку. Убрав прядку золотых волос с лица девочки, она сказала:
— Даже не знаю, с чего начать. Видишь ли, это очень длинная история…
Март 1973 года
Раздался давно позабытый треск школьного звонка, и вдруг ей снова было пять лет. Болтовня остальных детей тонула в непрекращающемся дребезге. Она закричала, чтобы они перестали, вдруг осознав, что у нее, оказывается, был голос.
Она тихонько пробралась в ванную и прикрыла дверь. Чтобы Рик проснулся, за окном должна была прогреметь вторая Хиросима, но Тина не хотела рисковать. Она набрала таз ледяной, как обычно, воды, чтобы помыться. Зачастую им приходилось выбирать, кого кормить — себя или счетчик. Рик потерял работу в автобусной компании, так что на отопление денег оставалось немного. На выпивку, сигареты и азартные игры, правда, хватало, вздохнула она про себя.
Она спустилась на кухню и поставила чайник. В дверной щели уже торчали газеты — «Сан» для нее и «Спортинг лайф» для мужа. Она вытащила их и рассеянно пробежала глазами. Ее внимание привлек заголовок. Сегодня был день скачек «Гранд Нэшнл». От одной мысли, сколько денег на них просадит Рик, ей стало не по себе. К обеду он наверняка уже будет так пьян, что едва ли отважится самостоятельно дойти до букмекерской конторы, так что ставки придется делать Тине. Контора располагалась по соседству с благотворительным магазином, в котором она помогала по субботам, и букмекер Грэм стал за долгие годы ее близким другом. Несмотря на то, что Тина всю неделю работала стенографисткой в страховом агентстве, она с нетерпением ждала своего дня в магазине. Рик говорил ей, что глупо тратить целый день, добровольно разгребая шмотки покойников, вместо того, чтобы работать в нормальном магазине и пополнять семейный бюджет. Но для Тины это было поводом отвязаться от Рика хотя бы на день, и к тому же ей нравилось болтать с покупателями — с ними она могла не следить за каждым сказанным словом.
Тина включила радио и убавила звук. Тони Блекберн со своими плоскими шутками всегда знал, как рассмешить ее. Он как раз объявлял новый сингл Донни Осмонда, «Двенадцатое никогда», когда чайник тихонько засвистел. Она подхватила его, пока звук не превратился в пронзительный свист, и засыпала две ложки чайных листьев в старый заварной чайник. Дожидаясь, пока чай настоится, она присела за стол и развернула газету. Услышав, как сверху в туалете спустили воду, она замерла. Деревянные половицы заскрипели обратно в сторону кровати, и она с облегчением выдохнула. В ту же секунду раздался голос, и она снова застыла:
— Тина! Где сигареты?
«Боже, когда же он перестанет дымить как паровоз?»
Она вскочила с места и бросилась наверх, перепрыгивая через две ступеньки.
— У тебя на тумбочке, я еще вечером положила, — ответила она, вбежав в комнату, едва дыша.
Она провела рукой по тумбе, пытаясь нащупать в темноте чертовы сигареты. Их не было. Тина сделала глубокий вдох, пытаясь совладать с подступающей паникой.
