Егор Полторак
Пират, еще один
1
В одном городе в одном доме у одной реки жили-были одна мама и один сын. Маме было двадцать семь лет, а сыну семь. На носу у него были круглые очки, и левое стекло их было треснутое. Жили они неплохо.
Мама работала в гипроинституте через реку, до которого ей приходилось добираться сорок минут с двумя пересадками, а сын ходил в школу с углубленным изучением английского языка со второго класса. Он закончил первый, и сейчас были каникулы. Июнь.
Маму звали Нина Вадимовна Володина, а сына Колька, по фамилии Бизухин. При посторонних мама называла его Коля, а так - старик Биз. Если он, конечно, не расстраивал ее - ну, не приносил домой бездомных и соседских кошек, собак, воробьев, гусениц, шмелей, синяков и продранных штанов. Но было одно. Было одно обстоятельство, которое маму чрезвычайно тревожило. Потому что вот: Старик Биз рос, конечно, тихим мальчиком, не очень-то дрался, маленьких почти не обижал, к девочкам никак не относился. По вечерам перед сном после ванны он садился в полосатой пижаме за свой письменный столик за своей ширмой и рисовал и писал на больших листах чертежной бумаги в желтом свете настольной лампы. Минут сорок пять - это было его время.
Он рисовал и писал и размахивал руками и болтал ногами и грозно подавал грозные морские команды: "Свистать всех наверх! Лопни моя селезенка! На абордаж! Подтянуть бом-бром-блюм-таксель-траксель-тарарах!!!"
Когда Колька засыпал, умаявшись, мама рассматривала море, корабли, бандитские рожи, чаек, острова и сокровища, которые нарисовал сын.
А он во сне беспокойно ворочался под своим одеялом и вскрикивал: "Триста фунтов тому, кто первым пробьется на бак!" И другие ужасные обещания. И Колька откатывался от волнения к краю постели, хотя всегда старался заснуть, плотно прижавшись к стене спиной, чтобы не подобрались враги.
Мама вздыхала и качала головой. Пробовала настойчиво-заинтересованно расспросить сына насчет этих криков и рисунков, но Колька прятал лицо и бубнил, что это он играет. Это игра такая.
- Ох-ох-ох, - вздыхала мама и шла на работу. И чайки взлетали над волнами реки, рассказывая о том, что рядом море.
Мамина приятельница на работе Людмила Александровна советовала:
- К врачу его сводить надо. Это все нервы виноваты. Он у тебя очень нервный, наверно. Своди, своди, хуже не будет. Или мужика ему заведи. Что ты одна-то? От нервов?
- Боюсь я, - говорила мама, - Коля у меня застенчивый. Так живем мы вдвоем... вроде ничего. А?
- Нет! Когда в доме мужик есть, ребенок по-другому растет. Они там пилят, строгают, там кафель клеют, я на кухне радио слушаю, борщ варится, ну! Вот у тебя ведь... этот детей любит?
- Я не знаю, Олег не говорит. Он и не спрашивает даже о Коле. Нет. Лучше к врачу свожу.
В тот день юго-западный ветер гнал в реку воду из залива. Капли дождя летели вдоль земли на северо-восток. Мама смотрела сквозь большое стекло, запятнанное дождем, на свой дом, огромный, серый, завернувшийся от реки дальше и внутрь. Окон квартиры отсюда она не видела - окна выходили в узкий переулок, где стояли ребристые баки с мусором. Слава богу, хоть четвертый этаж - не очень воняет даже летом, и пьяные в окна не заглядывают. И школа во дворе, дорогу переходить не надо. Вот и к врачу идти сегодня. Люда говорит, что от картинок до Аляски в товарняке один шаг. Возьмет и сбежит, и привет! А там может произойти все. О господи...
Колька, давший честное слово, что будет весь день сидеть дома, ждать маму, чтобы идти к доктору, стоял на набережной, внизу, у самой воды, и Юго-западный ветер раздувал его волосы. И сквозь эти очки ни черта, просто ни черта не было видно из-за этого дождя! Хотя и видеть-то: волны влезают на гранит и никак не могут. Может, к вечеру, когда усилится ветер.
Он снял очки, стал протирать их краем вылезшей из штанов рубашки и увидел квадратную бутылку темного стекла в волнах у самых ног. Разрази ее селезенку!
Колька, оглядываясь из-под руки, очень спокойным шагом прошел по набережной, прижимаясь к сырой стене в арке, в подъезд, готовя молниеносный бросок влево от опасности из-за лифта. Рванул на четвертый этаж и, тысяча дьяволов! Да. Бывает, чего ж - от торопливости он отбросил ключи, которые сдергивал с шеи на бегу, вниз. Пришлось пережидать на своей площадке минут пятнадцать, внимательно наблюдая и прислушиваясь. Спустился, поднялся, никого...
Колька внимательнейшим образом осмотрел квартиру - да нет же, никого. Вытащил зубами пробку, обтерев ее от грязи рукавом, и вытряхнул заплесневевшую по краям бумажку и две вишневые косточки. Из бутылки и от бумажки пахло вишневым вареньем. Он прочитал: "Привет тебе, Старик Биз. Док. Р. Ветер что надо, а? Капитан Флик". Перечитал и сказал:
- Фига?!!
Он в седьмой раз перечитывал письмо, когда зазвонил телефон.
- ...Капитан?!
- Господи, Коля, это я, ты почему не брал телефон, когда я звонила полчаса назад! Ты что, выходил?! Мы же договаривались! В общем, у нас совсем нет времени из-за тебя, я выхожу, а ты тоже выходи, встречаемся перед домом, я на такси, а ты на столике у меня возьми косметичку, я забыла ее сегодня, завертелась, ты держи осторожней, надень красную курточку... Какой капитан, сынуля?
