Периметр. Комплекс. Рядовой
Его называли Пригоршня, он был охранником и сейчас ничком лежал на полу длинного коридора. Сердце его бешено колотилось, а в голове чужие голоса шептали что-то мрачное, угрожающее. Из носа текла кровь.
Он приподнялся на рифленых железных плитах и скрипнул зубами от тягучей боли в затылке. Стер с лица кровь рукавом форменной рубашки, встал на колени. Мигала лампа резервного освещения, в ее свете коридор с низким потолком напоминал пульсирующую вспышками трубу, ведущую в ад. Неподалеку лежал человек в такой же, как у Пригоршни, униформе цвета хаки. Витя, черт, это же Витька! Что с ним? Красные глаза уставились в потолок, под головой растекалась лужа крови…
Пригоршня попытался встать, но не смог – упал на четвереньки.
– Витек! – сипло позвал он.
Это что, нападение? Но кто напал? Дрожащей рукой он вытащил из кобуры пистолет и сел под стеной. Повел стволом в одну сторону, в другую. Если нападение, должен быть шум, суета, хоть что-то, но в коридоре пусто и тихо. Он закашлялся и сплюнул кровью. Ошарашено поглядел на красный плевок на полу, перевел взгляд на неподвижного Витьку и снова окликнул:
– Да ответь же!
Сильно мутило, но память постепенно возвращалась – наплывами, медленно. Где он? Какой-то военный объект… объект… КЗ-1, точно, Комплекс Заграждения № 1. Пригоршня здесь охранник… но почему? Ведь он пехотинец, у него две, нет, три боевых операции и медаль за отвагу. А, ну конечно! Тот случай. Отправили сюда, как в ссылку. Пошел четвертый месяц его службы в КЗ, сейчас обычное дежурство. Он в коридоре на верхнем, втором этаже южного крыла. Того самого, что выходит в Зону. Нормальное дежурство, никаких проблем. Ладно, с этим разобрались, но есть вопрос: КАКОГО ЧЕРТА ТУТ ТВОРИТСЯ?!
– Эй! – позвал он хрипло. – Кто-нибудь, ответьте!
Вернув пистолет в кобуру, Пригоршня на четвереньках подобрался к другу и заглянул ему в лицо. Сосуды в глазах у Вити полопались так, что и смотреть было страшно. Кровь текла из носа, из ушей… то есть уже не текла – застыла красными дорожками.
– Витя, – растерянно пробормотал Пригоршня. – Но как же…
Отодвинувшись от мертвеца, он снова оглядел коридор, служивший границей между северным и южным крылом здания. В одной стене поблескивали металлом двери, ведущие в помещения южного крыла и на лестницу, другая стена была глухой, только в дальнем конце виднелся вход в тамбур – единственный путь в северное крыло.
Что с остальными людьми в Комплексе? Облизав сухие губы, Пригоршня выпрямился. Плоская аварийная лампа горела прямо над головой, свет был тусклый, мертвенный. По углам коридора залегли тени.
– Как в морге, – прохрипел он, привалившись к стене, чтоб не упасть.
На всякий случай вытащив из кобуры Вити второй пистолет, Пригоршня снял его с предохранителя. Пальцы слушались плохо.
– Ответьте хоть кто-то! Эй! – проорал он, стараясь подавить панику. Этого не может быть, просто не может быть! Казалось, буквально минуту назад, он привычно прохаживался по коридору, как вдруг – лежит, кровь течет из носа, Витя мертв, аварийка мигает… Это какой-то гребаный апокалипсис!
Когда Пригоршня шагнул к ближайшей двери, голова закружилась сильнее. Сглотнув несколько раз, он толкнул дверь, вошел в столовую. Небольшой зал со столами и стульями пустовал – ужин закончился. Времени-то сколько? Глянул на свои часы: на циферблате четыре восьмерки вместо цифр. Как это, почему часы встали? Пригоршня похлопал по ним ладонью. Это ж армейские, с дополнительной защитой и «вечной» батарейкой. Они десять лет должны проработать, так зампотыл Шульц говорил, когда выдавал их вместе с обмундировкой при зачислении на службу в КЗ. Пригоршня мотнул головой, отчего затылок пробила тупая боль, пересек зал и распахнул дверь кухни.
Там на полу лежал мертвый повар, а на электроплите подгорала куриная тушка на сковороде. Пригоршня передвинул сковородку, выключил плиту и склонился над поваром. Кровь из носа и ушей, красные глаза… В полутьме кухни они казались черными. Отвинтив кран, Пригоршня стал жадно хватать губами тепловатую воду. Потом еще раз осмотрел тело.
– Я не понимаю, – пробормотал он. – Ни черта не понимаю! Надо разобраться!
Он уперся пятерней в лоб, зажмурился. Как все было? Вечерняя смена началась в шесть: Витя на лестнице, Пригоршня в коридоре, раз в тридцать минут они менялись, по ходу заглядывали в двери жилых блоков и столовки. Все эти дежурства внутри охраняемого здания были полным идиотизмом, к тому же идиотизмом скучным, но инструкция распорядка несения внутренней караульной службы нерушима, как скала…
Дежурство продлилось часа два, а потом всё смутно: гул, дрожь – мелкая такая сволочная дрожь, от нее заныли зубы и заложило уши… вроде бы кто-то закричал… и все. Хотя нет, был еще сильный удар вверху, от которого содрогнулся пол. Последнее, что он помнил – толчок и глухой грохот, все смазалось и расплылось, и наступила темнота.
То есть сейчас около восьми вечера, может, половина девятого. Точно неизвестно, сколько он провалялся в коридоре, но вряд ли долго. Витя, вон, еще теплый, и курица не совсем сгорела…