1
В городе-то было во Астрахане,
Появился детина, незнамый человек.
Он щеголем по городу похаживает,
Черный бархатный кафтан на размашечку надет,
Черна шляпа пуховая на его русых кудрях,
Свой персидский кушачок во правой руке несет.
Он боярам государевым не кланяется,
К астраханскому воеводе под суд нейдет.
Как увидел молодца воевода со крыльца,
Закричал он, воевода, громким голосом своим:
«Ой, есть ли у меня слуги верны молодцы?
Вы сходите, приведите удалого молодца».
Как поймали молодца во цареве-кабаке,
Приводили удалого к воеводе на двор;
А уж стал воевода его спрашивати:
«Ты скажи, скажи, детина, незнамый человек,
Чьего рода, чьего племени, чей отеческий сын?
Иль из нашего города, из Астрахани?
Иль со Дону казак иль казацкий сын?»
— Я не с вашего городу, не с Астрахани,
Я не с Дону казак, не казацкий сын.
Я со Камы со реки, Сеньки Разина сынок;
Взялся батюшка у вас завтра в гости побывать,
Ты умей его приняти, умев подчивати.
Рассердился воевода на удалого молодца,
Закричал тут воевода громким голосом своим:
«Что есть ли у меня слуги верны молодцы?
Вы возьмите, отведите удалого молодца.
Посадите удалого в белу-каменну тюрьму».
2
Как на утренней заре, вдоль по Каме по реке,
Вдоль по Каме по реке легка лодочка идет,
Во лодочке гребцов ровно двести молодцов.
Посреди лодки хозяин Сенька Разин атаман.
Закричал тут хозяин громким голосом своим:
«А мы счерпнемте воды изо Камы со реки».
Мы исчерпнули воды изо Камы со реки,
Припечалился хозяин Сенька Разин атаман:
«Знать-то знать, что мой сыночек во неволюшке сидит,
Во неволюшке сидит в белокаменной тюрьме».
— Не печалься, наш хозяин, Сенька Разин атаман:
Белокаменну тюрьму по кирпичу разберем,
Твоего милого сына из неволи уведем,
Астраханского воеводу под суд возьмем.
3
Во славном городе во Киеве,
У славного царя у Владимира,
Жила была молода вдова.
У вдовушки было девять сынов,
Десятая дочь любезная:
Поили, кормили, пелегали.
[1]Девять сынов под разбой пошли,
Десятую дочь замуж выдали,
По край моря, за Морьянина.
Они прижили малого детища.
Она год живет и другой живет,
На третий год стосковалася.
Стала она Морьянина в гости звать:
«Пойдем, Морьянин-свет,
Ты к теще, а я к матушке,
Ты к шурьям, а я к милым братьям».
Они день идут и другой идут,
На третий день становилися.
Нарубили
[2] огонечек малёшенек,
Пустили дымочек тонёшенек.
Напали воры, разбойники,
Они Морьянина зарезали,
Морьянинка в воду бросили,
Морьянинку во полон взяли.
Как все-то разбойнички стали пить и есть,
Один-то разбойничек ни пьет, ни ест,
Ни пьет, ни ест, богу молится.
Все разбойнички спать легли,
Один-то разбойничек ни спит, ни лежит.
Господу богу молится.
И стал он у Морьянинки расспрашивать:
«Ты скажи, скажи, Морьянинка.
С какого ты села-города?
И которого отца-матери?»
Стала ему Морьянинка рассказывать:
«У славного царя у Владимира
Жила была молода вдова;
У вдовушки было девять сынов
Десятая дочь любезная:
Поили, кормили, пелегали,
Девять сынов под разбой пошли,
Десятую дочь замуж выдали,
По край моря за Морьянина».
— Вставайте, братцы родимые!
Не Морьянина мы зарезали,
Не Морьянинка в воду бросили,
Не Морьянинку во полон взяли:
Мы зарезали зятя любезного,
В воду бросили племянника,
Родну сестру взяли во полон.
Вставали братцы родимые,
Просили у сестры прощеньица:
«Отчего ты нам не сказалася,
Что ты нам родна сестра?»
Пошли братцы к родной матушке,
Становились на коленки все
И просили у нее прощеньица:
«Прости нас, родная матушка,
Не знавши зарезали зятя любезного,
В воду бросили племянника,
Родну сестру взяли во полон».
4
Как за церковью, за немецкою,
Добрый молодец богу молится:
Как не дай боже хорошу жену,
Хорошу жену в честный пир зовут,
Меня молодца не примолвили.
[3]Мою жену — в новы саночки,
Меня молодца — на запяточки.
Мою жену — на широкий двор,
Меня молодца — за вороточки.
5
Друг мой милый, красно солнышко мое,
Сокол ясный, сизокрылый мой орел,
Уж неделю не видалась я с тобой,
Ровно семь дней как спозналась с горем я.
Мне не взмилились подруженьки мои,
Игры, пляски, хороводы и мячи,
Не по нраву, не по мысли мне пришли.
Я скиталася по темныим лесам,
В темном лесе кинареички поют,
Мне, девчонке, грусть-назолу придают.
Ты не пой, кинареичка, в саду,
Не давай тоски сердечку моему.
6
Во лесах во дремучих
Тут брала девка ягоды,
Брамши-то, она в лесу заблудилася,
Заблудимши, она приаукнулась:
«Ты ау, ау, мой любезный друг,
Мой любезный друг, жизнь душа моя».
— Уж я рад бы тебе откликнулся,
За мной ходят трое сторожек
Первый сторож — родной батюшка,
Второй сторож — мила матушка,
А третий сторож — молода, жена.
7
Не беленька березанька к земле клонится,
Не камыш трава во чистом поле расшаталася,
Зашатался, загулялся добрый молодец,
В одной тоненькой кармазиновой черкешучке.
У черкешучки рукавички назад закинуты,
Камчатные его полочки назад загнуты,
За плечьми несет ружьецо знать турецкое,
Во правой руке он присошечек карновенький,
Он присошечком, добрый молодец, подпирается,
Горючьми слезми разудаленький заливается.
Вдруг несчастьице над молодцом случилось,
Поднималася с гор погорушка всё хурта вьюга,
Всё хурта подымалась с гор, погорушка полу,
Собивала-то она добра молодца со дороженьки,
Прибивала-то она молодца ко городу,
Ко тому же то ко городу ко незнамому.
