Песнь об огненно-красном цветке

Тема Дон-Жуана бытует в мировой литературе уже более трехсот лет. Появившись впервые в драме испанского писателя Тирсо де Молины «Севильский озорник, или Каменный гость» (1630), этот герой обошел едва ли не все европейские страны.

Во французской литературе его прославил Мольер, в немецкой к нему обратился Гофман, в Англии большую поэму о Дон-Жуане написал Байрон, в России драмы о нем создали Пушкин и А.К. Толстой. Различные вариации этого образа встречаются и у других, менее известных писателей. В зависимости от эпохи, страны, убеждений и художественной манеры того писателя, который обращается к этой теме, Дон-Жуан всякий раз в большей или меньшей мере изменяет свой облик: то он заурядный повеса и соблазнитель, то романтический мечтатель, то дерзкий бунтарь, смело выступающий против религиозного ханжества.

Роман финского писателя Йоханнеса Линнанкоски «Песнь об огненно-красном цветке» — это финская, очень своеобразная, интерпретация темы Дон-Жуана. Линнанкоски опирается не только на мировые образцы, трактующие эту тему, но и на национальные финские традиции. Одному из героев карело-финского эпоса «Калевала» — Лемминкяйнену присущи некоторые черты Дон-Жуана. Сравнивая руны о Лемминкяйнене с романом Линнанкоски, нетрудно обнаружить известное влияние рун на «Песнь об огненно-красном цветке».

Йоханнес Линнанкоски (псевдоним Вихтори Пелтонена, 1869–1913) был активным общественным деятелем и знаменитым писателем Финляндии, хотя и стоял несколько особняком в финской литературе.

Автор нескольких пьес, романов и повестей, Линнанкоски всегда тяготел в литературе к крупным общечеловеческим проблемам, к сильным характерам, острым конфликтам. Недаром он преклонялся перед Гете, Мильтоном, Байроном.

Наибольшую славу не только в Финляндии, но и за ее пределами принес писателю его роман «Песнь об огненно-красном цветке». По количеству переводов на другие языки этот роман стоит на втором месте после «Калевалы» во всей финской литературе. На русском языке он издавался трижды — до революции и в первые годы после революции. На него обратил внимание М. Горький. Отрывок из этого романа был включен в изданный под редакцией В. Брюсова и М. Горького «Сборник финляндской литературы» (1917).

В Финляндии роман имел такой большой успех, какого среди широких масс читателей не имело ни одно другое произведение финской литературы. Он читается и до сих пор.

Герой романа Олави Коскела, этот финский Дон-Жуан, выступает у Линнанкоски в несвойственном традиции облике. Он — крестьянский сын, сначала сплавщик, потом землепашец. Его подруги — крестьянские девушки, нередко батрачки. Как и положено Дон-Жуану, любовные приключения Олави Коскела следуют вереницей.

Принимаясь за роман, Линнанкоски намеревался показать в нем, что в крестьянской среде любовь занимает такое же большое место, как и в «высших» кругах, что простые крестьяне умеют чувствовать не менее глубоко и тонко, чем образованные люди. Однако в ходе работы над романом замысел писателя углубился. Опять-таки отступая от общепринятой традиции, Линнанкоски старается выяснить на примере своего героя, к каким внутренним последствиям приводит человека донжуанство.

Первая половина романа — как будто бы несомненный апофеоз свободной любви, непосредственного чувства, не желающего связывать себя никакими ограничениями и заповедями. Олави отнюдь не циник, какими были некоторые его предшественники. Он юноша с романтической душой, умеющий видеть вокруг себя поэзию и красоту. Он остро восприимчив к красоте природы, как никто, умеет увидеть красоту женщины. Его жизнь превращается в сплошную поэму, одна сказка сменяется другой. Каждой из своих подруг Олави дарит непомерное счастье, тем более что всякий раз он совершенно искренне увлечен и сам. Казалось бы, донжуанство вполне оправдывается. Но постепенно Олави начинает ощущать какое-то смутное беспокойство. Появляются первые признаки возмездия.

Уходя от каждой очередной любви, Олави, сам того не ведая, безвозвратно оставляет у нее часть своей души, часть собственного «я». Каждая из оставленных им женщин в свою очередь невольно продолжает жить в нем. Медленно подготавливаемая и поначалу совершенно непредвиденная героем катастрофа разражается над ним тогда, когда он встречает девушку, больше всех других соответствующую его идеалу. Тут-то и обнаруживается, что незаметно для себя самого он растратил себя, что уже неспособен на цельное чувство и может принести настоящей своей избраннице одни только терзания. Он — такой непомерно богатый и щедрый в прежних своих чувствах — стоит теперь перед любимой женщиной подобно нищему, ожидающему помощи от нее. Донжуанство, таким образом, оборачивается душевным банкротством и приносит несчастье всем тем женщинам, с которыми пересеклись когда-то пути героя.

Казалось бы, на этом тема Дон-Жуана могла быть исчерпана. Большинство Дон-Жуанов в мировой литературе терпит возмездие и гибнет. Линнанкоски же ищет для своего героя возможности спасения. Весьма подверженный литературным влияниям, писатель не мог избегнуть влияния распространенного в те годы декадентства. В его романе есть главы преувеличенно мрачные по настроению. Но декаданс носит у Линнанкоски чисто внешний, подражательный характер. На самом деле он органически неприемлем для такого человека из народа, каким был Линнанкоски.