Чайки носились вокруг корабля и свирепо орали, будто намеревались атаковать его. «Самая что ни на есть пиратская птица – это чайка, – подумал боцман. – Чайка, а вовсе не попугай! Наглая, крикливая, жадная и берет не умением, а числом».
Он покосился на туристов, высыпавших на набережную. Почти у всех в руках поблескивали телефоны: люди торопились запечатлеть «Мечту» до того, как она уйдет в открытое море.
Боцман перевел взгляд на вновь прибывших, теснившихся на баке, и усмехнулся. Вид у них был ошарашенный.
Само собой, все они видели фотографии на сайте. Каждый был уверен, что хорошо подготовился к предстоящему плаванию.
Да только к такому подготовиться нельзя.
На «Мечту» попадали и зеленые новички, у которых самым ярким туристическим событием был сплав на плотах по мелководной речке в Турции, и многоопытные путешественники, профессиональные ловцы впечатлений. Последних боцман легко узнавал по тени пресыщенности на лицах. «Ну-ка, ну-ка, – говорили их глаза, – чем попытаетесь удивить нас, видавших столько чудес, что вам и не снилось?»
Боцман, втайне любивший сшибать спесь с человеков, каждый раз торопился мысленно схватить это выражение и подсчитать, сколько секунд уйдет на очередного зазнайку.
Больше трех не выдерживал никто.
Снисходительность сползала с их лиц, будто старая грязная пленка, обнажая чистое изумление и детский восторг.
Как у мальчишки, впервые севшего на свой собственный гоночный велосипед.
Как у девочки, подбежавшей к зеркалу в сверкающем новогоднем платье.
Как у взрослого, впервые увидевшего бригантину «Мечта».
Маша незаметно взглянула на мужа, боясь обнаружить ставшую привычной уже маску: усталость и плотно сжатые губы. Но Сергей, широко раскрыв глаза, смотрел на мачты, и лицо его светилось искренней радостью – первый раз за несколько месяцев. И самой Маше сразу стало радостно и спокойно, она принялась крутить головой и рассматривать все-все-все, чтобы впитать в себя и никогда не забыть.
Море было безудержно синего цвета, и этой ярчайшей избыточной лазурью оно щедро делилось с миром. Голубые лодки качались у причала, подслеповато синели окна старого здания порта, отражая воду. Причал был заляпан пятнами густых, точно пролитая гуашь, теней от пришвартованных яхт.
Белыми были лишь чайки, облака и паруса бригантины. В сложенном виде они напоминали смятые крылья бабочки, которая только что вылупилась из кокона. «Полетит, – подумала Маша, – скоро полетит! И мы вместе с ней».
– Здравствуйте, товарищи курсанты!
Вся группа непроизвольно вытянулась. К ним подходил, широко улыбаясь, статный красавец в белоснежной рубашке.
«Ай да капитан! – мысленно ахнула Маша. – Хорош, каналья».
Девушка рядом с Машей восхищенно присвистнула совершенно по-мужски.
– Старший помощник капитана Артем Диких, – отрекомендовался красавец. – Поздравляю с прибытием на борт «Мечты»!
Вокруг зашумели нестройные приветствия.
– Сейчас мы с вами спустимся в кают-компанию и познакомимся с экипажем, – продолжал старпом. – Прошу за мной.
– А почему мы – курсанты? – тихо спросила Маша у мужа.
– Наверное потому, что учиться будем, – вполголоса ответил Сергей.
В кают-компании новоиспеченные курсанты расселись за большим круглым столом с бортиками. Напротив Маши оказался немолодой худощавый мужчина в очках, длинноволосый, с тонким интеллигентным лицом. «Писатель? – попыталась угадать она. – Музыкант?» На его запястьях болтались браслеты из кожаных шнурков и бусин.
Все напряженно выжидали. Никто не лез за фотокамерой, не отправлял эсэмэсок, не ерзал у окна, выбирая удачный ракурс.
Группа как будто ждала сигнала.
«Итак, нас восемь. Мы сидим вокруг деревянного стола и с любопытством поглядываем друг на друга. Все это напоминает собрание анонимных алкоголиков, как его показывают в фильмах. Ну, знаете, когда со стула поднимается помятый мужчина с одутловатой физиономией и сообщает, что его зовут Джон и он – алкоголик.
А у нас собрание любителей приключений. Что бы сказал каждый из нас, если бы был совершенно откровенен?
Давайте начнем с меня.
Здравствуйте, сказала бы я, меня зовут Катя, и я собираюсь убить одного человека. Я здесь именно для этого.
По усмешкам на ваших губах я вижу, что вы мне не до конца верите. И правильно делаете.
Я пошутила.
Меня зовут вовсе не Катя».
Дверь кают-компании наконец распахнулась. Кряжистый мужчина с обветренным до красноты лицом, вида крайне внушительного и сурового, обвел всех взглядом без улыбки. На белом кителе хищно сверкнули золотые пуговицы.
– Викинг! – прошептал кто-то.
– Капитан! – веско поправил вошедший. – Илья Ильич Муромцев. Как называют капитана на корабле?
– Первый после бога, – не задумываясь, ответил носатый очкарик в браслетах.
– Верно. А почему?
– Потому что на судне у вас безграничная власть.
– И снова правильно, – кивнул Муромцев. Жесткий его взгляд, скользнув по группе, остановился на Маше, и она ощутила непреодолимое желание спрятаться за мужа. Слишком грозный им достался капитан.
– Ой, я вас умоляю! Такая уж и безграничная… – прогнусавил кто-то.
В первый момент Маша решила, что ее подвел слух. Но увидев, как резко разворачивается всем корпусом свирепый Муромцев, поняла, что не ослышалась.
