Паразитарий

Паразитарий

Авторы:

Жанр: Современная проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 210 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

Роман-антиутопия написан Ю. П. Азаровым, выдающимся педагогом современности, художником, писателем, чьи книги переведены и высоко оценены в США, Канаде, Индии, Китае, Японии, в странах Европы, СНГ. Этот роман-антиутопию критики назвали произведением на уровне самых высоких шедевров мировой культуры.

Главный герой романа приговорен к эксдермации — снятию кожи в показательном шоу. Он мучительно ищет выход из своего трагического положения, повсюду сталкиваясь с фарисейской ложью, издевательствами и бесправием.

Анализируя развитие культуры за последние две тысячи лет, автор утверждает: без духовно-правовой идеологии с главенствующими ценностями Любви, Свободы и Социальной справедливости, без общенациональной идеи не может быть ни эффективной политики, ни сильного государства.

В романе органично сочетаются пророческие предсказания, фантасмагории, синтез наук, культур и искусств и реализм остро сатиры. В нем крик художника, предупреждающий о роковых опасностях. Но это крик не отчаявшегося человека, а скорее боевой клич, зовущий на битву с паразитарными устоями бытия во имя торжества высоких общечеловеческих идеалов.

***

Главный герой романа приговорен к эксдермации — снятию кожи в показательном шоу. Он мучительно ищет выход из своего трагического положения, повсюду сталкиваясь с фарисейской ложью, издевательствами и бесправием.

Анализируя развитие культуры за последние две тысячи лет, автор утверждает: без духовно-правовой идеологии с главенствующими ценностями Любви, Свободы и Социальной справедливости, без общенациональной идеи не может быть ни эффективной политики, ни сильного государства.

В романе органично сочетаются пророческие предсказания, фантасмагории, синтез наук, культур и искусств и реализм острой сатиры. В нем крик художника, предупреждающий о роковых опасностях. Но это крик не отчаявшегося человека, а скорее боевой клич, зовущий на битву с паразитарными устоями бытия во имя торжества высоких общечеловеческих идеалов.

***

И вдруг голубое пламя полоснуло по моему сердцу — это девочка лет шести, льняные волосы, розовое личико, алая бархатная курточка, а на лбу комарик, я быстрым движением касаюсь ее лба, а девочка вскрикивает, и от этого крика слезы на моих глазах и режущая боль в груди — невидимым спрутом подкрался обморок, и я вот-вот упаду, а голубое пламя полыхает передо мною, пристально всматриваясь в мои глаза: "Кто ты? Ты с ними?!" И наотмашь по моей щеке широкой, шершавой, жесткой ладонью, это толстенький зеленомундирный ариец Вальтер меня, одиннадцатилетнего, который кинулся защищать Розу Зитцер, — их всех закопали в огороде, у ее мамы была рука без двух пальцев, а ее папа, аптекарь, казался мне совсем стареньким, он был тихий, как майский вечер, всегда молчал и хорошо улыбался моей маме, которая всегда говорила: "Зитцеры — хорошие евреи". Они нас приютили перед самой войной, когда мы от тети Гриши ушли, мама стряпала у них на кухне, помогала Розиной маме, потому что у нее не было двух пальцев, а когда снег сошел, я видел в огороде руку без двух пальцев, и, наверное, рядом была Роза, такая светленькая, такая чистенькая, она всегда улыбалась, когда встречалась со мной… Когда теперь говорят, что точкой отсчета философии, этики, искусства должен быть Освенцим, где пламя пожирает живую плоть, живые души, живую ткань Бытия, я думаю о том, что моей точкой отсчета должна была бы стать Роза Зитцер. Но не стала, потому что ее лик переведен был мною в мое обыденное, стершееся, пошлое сознание, потому что всю свою жизнь я предавал свою Любовь, свою Трепетность, свой Божий Дар.

Книги Азарова — это глубинная психологическая проза.

Лев Аннинский, критик

Читать онлайн Паразитарий

Ты носишь имя, будто жив, но ты мертв.

Откровения Иоанна, гл. 3, 1.

Ты настолько прав, насколько твое деяние угодно Богу.

Из бесед с самим собой

К читателям

Естественно, я не могу себя считать автором этого труда, поскольку он создан замученным гением Степана Сечкина. А эти записки были действительно найдены мною на Каменном мосту, где после шестого перехода на рыночные отношения был сшиблен каким-то лихачом фонарный столб. Причем этот злосчастный столб был сшиблен не тогда, когда податливых граждан обчистили, как последних балбесов, а тогда, когда поголовное большинство уже не в состоянии было не только поднять светильник, но и волочить ноги. Именно в те дни я оказался на Каменном мосту, где фонарный столб уже не освещал ближние и дальние перспективы, а согнутый и искореженный, как нынешний наш режим, валялся на асфальтовой дорожке. Нижняя часть столба была чугунной, и кусок литья во время удара отлетел. В образовавшуюся дыру можно было сунуть далеко не одну рукопись. Когда я подошел поближе, откуда-то из глубин столба послышался молящий голос: "Возьми, возьми же…" Поверьте, у меня по коже мороз прошел. Какая-то сила заставила взять рукопись, на которую была наклеена крохотная фотография женщины с младенцем. Сходство с Божьей Матерью было достаточно явным, но это была не Божья Матерь: слишком приземленным было изображение, а глаза ребеночка точно переливались искрящимся топазом. Да, именно топазом. Дымчатым. Посмотришь сбоку — пробивается прозрачная сероватость, а прямо — две смородинки, омытые водой. Я оглянулся. Никого не было вокруг. Я схватил папку. В ней было шестьсот сорок страниц убористого текста и три кассеты. На одной из них было даже не письмо, а скорее черновик вступления к запискам. Я счел необходимым предварить произведение Сечкина[1] этим черновым наброском.

Вот оно, это авторское обращение: "Убедительно прошу рассматривать мои записки лишь как часть той правды, которая отражает существо моего реального и нереального бытия. Могу поклясться чем угодно, в моих записках все достоверно, начиная от бородавки на левой щеке Агриппины Домициановны Зубаревой (настоящая фамилия Агенобарбова) и кончая легкой хромотой на правую ногу, но не Хромейки, который был горбат, а Горбунова, которому за неуспеваемость по пению классный руководитель сначала указкой, а затем эпидиаскопом отбил ступню.

А ирреальным казались даже мне не столько мои очищающие душу полуобморочные состояния, сколько сопутствующие им элементы ясновидения. Это могут подтвердить все, кто соприкасался со мной: тот же Горбунов или Хобот, а еще точнее, лучший шпилевой и содержатель меблированных игорных комнат, предпочитавший всем играм "двадцать одно" и сожалевший о том, что только одна опера посвящена этому восхитительному состязанию ума и сердца. Элементы пророческих предсказаний зафиксированы также медицинской экспертизой, проведенной самым тщательным образом перед моей насильственной смертью. Из всего этого вовсе не следует, что я нездоров или психически ненормален. Напротив, я всегда был в отличной спортивной форме. Не гнул подков, но запросто жонглировал двухпудовой гирей. У меня даже перед распятием были отличный пульс и давление в пределах нормы.

Если уж и говорить о моем мучительном своеобразии, то оно, я убежден, продукт паразитарного бытия. А мучительность-то главным образом оттого, что видения сопровождались, как правило, острой болью глазного яблока. Моя болезнь смущала докторов, стоявших, мягко говоря, на догматических позициях.

Один психиатр мне прямо сказал:

— Вы нам изрядно поднадоели. Давайте сговоримся на таком диагнозе: паразитарус эхинококкус обыкновенный, спровоцированный укусом энцефалитного клеща, завезенного из Марихуании с тремя колорадскими жуками во время одной из шестидесяти холодных войн.

Мне его предложение показалось странным. И я ответил:

— Представьте себе, у вас фурункул, а вам предлагают: "Давайте порешим: у вас не фурункул, а СПИД, экспортированный из Заокеании тремя беглыми каторжниками во время любвеобильных объятий наших президентов, поставивших целью перехитрить самих себя, а также народы Шакалии, Пегии и Каледонии".

— Не хотите, как хотите, — злобно улыбнулся эскулап. — Падайте себе в обмороки на здоровье, а нас оставьте в покое.

Другой врач покачал головой:

— Типичный демократус паразитарус. Это данные семи синегальских машин и восьми агрегатов с острова Фиджи — лучшая в мире диагностика, мы ее едва освоили. Можно сделать еще авгиографию, но уже отечественным способом.

— Что это такое?

— Мы без наркоза вспарываем вам глотку, вставляем металлический, желательно нержавый зонд и окрашиваем ваши мозги в фиолетовый цвет — это даст нам возможность получить достоверную картину сосудов…

— А потом меня обвинят в причастности к шовинистической партии фиолетовых?! Да я вас разукрашу в такой цвет, что вас родная мама не узнает! — Я сильно вскипел. И даже упал в обморок.

Господи, как же чудно все представилось мне тогда. Залитая солнцем арена цирка. Я беру в одну руку горсть кадмия красного, а в другую киноварь пурпурную и перекрашиваю физиономию врача. И это уже не врач, а император Нерон, который еще в 62 году принял решение не просто казнить Апостола Павла, но и согласно римским нравам сделать из казни праздник, из зрелища — публичные игры с представлением, с двойным снятием кожи: небывалая эксдермация!

Продолжить чтение
С этой книгой читают
Королевская аллея

Роман Ханса Плешински (р. 1956) рассказывает о кратковременном возвращении Томаса Манна на родину, в Германию 1954 года, о ее людях и о тогдашних проблемах; кроме того, «Королевская аллея» — это притча, играющая с литературными текстами и проясняющая роль писателя в современном мире.

Свидетельство Густава Аниаса Хорна

Спустя почти тридцать лет после гибели деревянного корабля композитор Густав Аниас Хорн начинает вести дневник, пытаясь разобраться в причинах катастрофы и в обстоятельствах, навсегда связавших его судьбу с убийцей Эллены. Сновидческая Латинская Америка, сновидческая Африка — и рассмотренный во всех деталях, «под лупой времени», норвежский захолустный городок, который стал для Хорна (а прежде для самого Янна) второй родиной… Между воображением и реальностью нет четкой границы — по крайней мере, в этом романе, — поскольку ни память, ни музыка такого разграничения не знают.

Красная камелия в снегу

Владимир Матлин родился в 1931 году в Узбекистане, но всю жизнь до эмиграции прожил в Москве. Окончил юридический институт, работал адвокатом. Юриспруденцию оставил для журналистики и кино. Семнадцать лет работал на киностудии «Центрнаучфильм» редактором и сценаристом. Эмигрировал в Америку в 1973 году. Более двадцати лет проработал на радиостанции «Голос Америки», где вел ряд тематических программ под псевдонимом Владимир Мартин. Литературным творчеством занимается всю жизнь. Живет в пригороде Вашингтона.

Подонок
Автор: Гера Фотич

Книга «Подонок» — это сборник, состоящий из повести и рассказов. Рассказ «Ворона» — лауреат литературного конкурса «Новая детская книга». Кто есть подонок, скажете вы — это отбросы общества, отстой, человек беспринципный, непредсказуемый, совершающий поступки шокирующие общество своим цинизмом. Поэтому думать, говорить и делать он может всё что угодно, невзирая на правовые нормы и существующую нравственность. А если в обществе, где он вырос и живёт, в большинстве своём процветают и становятся успешными только негодяи и мерзавцы… Что тогда?

Куклу зовут Рейзл

Владимир Матлин многолик, как и его проза. Адвокат, исколесивший множество советских лагерей, сценарист «Центрнаучфильма», грузчик, но уже в США, и, наконец, ведущий «Голоса Америки» — более 20 лет. Его рассказы были опубликованы сначала в Америке, а в последние годы выходили и в России. Это увлекательная мозаика сюжетов, характеров, мест: Москва 50-х, современная Венеция, Бруклин сто лет назад… Польский эмигрант, нью-йоркский жиголо, еврейский студент… Лаконичный язык, цельные и узнаваемые образы, ирония и лёгкая грусть — Владимир Матлин не поучает и не философствует.

Филофиоли [семь рассказов]

Опубликовано в журнале «Знамя» 2002, № 4.

Три ветки мимозы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

В старом танке

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Человек из Назарета

Земная жизнь Иисуса Христа, увиденная глазами человека двадцатого века. Автору удалось создать свои, совершенно неповторимые образы Христа, Иосифа, Марии, Иоанна Крестителя. В романе действуют многочисленные исторические персонажи, широко представлены детали быта Иудеи двухтысячелетней давности, и в то же время — это роман о сегодняшнем дне, о неизменных с момента сотворения мира человеческих страстях, о непостижимом во все времена Божием Промысле.

Исчезнувший
Жанр: Боевик

У Мешковского пропадает друг и коллега по прозвищу Четыре Глаза. Сходил в ночной клуб «Колизей», повздорил с охранниками — и пропал. Встревоженный Мешковский начинает поиски, но «Колизей» внезапно сгорает. Дотла. Казалось бы, ниточка оборвалась, но тут Мешковского похищают бандиты и пытаются внушить ему, что это он со своим пропавшим другом устроил пожар в ночном клубе. И тому ничего не остается, как удрать по-английски и постараться выяснить, что происходит, кому и зачем понадобилось вешать на таксистов заведомо неоплатный долг.

Другие книги автора
Семейная педагогика. Воспитание ребенка в любви, свободе и творчестве

Перед вами уникальная книга – настоящая энциклопедия воспитания ребенка. Яркое и фундаментальное пособие по семейному воспитанию станет настольной книгой для каждого родителя. Юрий Азаров, выдающийся отечественный педагог и гуманист, делится советами, как воспитывать ребенка в любви, творчестве и свободе. Автор просто и наглядно рассказывает о своей системе ускоренного развития талантов детей. Как бороться с детскими стрессами? Как воспитать трудолюбивого, физически и духовно здорового ребенка? Как пробудить и развить талант ребенка средствами искусства, игры и труда? Прочитавшие книгу узнают ответы на эти и многие другие вопросы.

Семейная педагогика

Представленная книга является идеальным пособием для фундаментальной подготовки студентов пединститутов к экзаменам. В издании на ярких жизненных примерах подробно рассмотрены вопросы воспитания детей в семье, изложена уникальная авторская методика ускоренного развития творческих способностей ребенка как достойного гражданина общества. Важнейшим достоинством новой книги автора также является органическое соединение высокой теории с педагогическими технологиями.Автор книги, выдающийся ученый и педагог, рассматривает вопросы воспитания детей и молодежи, дает ясные ориентиры в выборе средств и направлений воспитания, рассказывает, как воспитать трудолюбивого, талантливого, физически и духовно здорового человека под знаком безусловной любви и возвышающей душу свободы.

Групповые люди

Герои фантасмагорической антиутопии — Бердяев, Троцкий, Сталин, Каменев, заключенные спецлагеря и партийные бонзы, советские чиновники и говорящие крысы. "…Заруба так верил в могущество маколлизма, что считал втайне себя даже великим диетологом, врачевателем и, конечно же, экстрасенсом. Он нередко бывал в Москве и всякий раз посещал различные сборища, где обсуждались проблемы связи с космосом, лечения больной ноосферы, парапсихологии. На этих совещаниях он иногда зарывался, обращаясь к публике: — Приходите к нам, и мы любого из вас вылечим.

Печора

Роман-газета, 1990 г., № 3–4 (1129–1130). 1954 год. Общество накануне больших перемен. После смерти Сталина и Берии началась реабилитация политических заключенных. Но, оказывается, что отречься от сталинизма легко лишь на словах. Практически же очень непросто, ибо, как поясняет автор, "он в наших душах, в способах чувствования, общения… Мы пригвождены к дорогам, уводящим нас от храмов. Пытаясь сорвать свое тело с крестов, мы оставляем на гвоздях окровавленные лоскуты своих душ — а это боль адская!".