Жизнь вирусов имеет значение. Предисловие ко 2-му изданию
Первое издание этой книги готовилось в очень большой спешке, мы спешили за распространением Covid’а, который уже в конце декабря 2019 года превратился в мировую угрозу. И если не обогнать, то как минимум успеть отследить географию и топологию распространения этого вируса и понять, пусть пока приблизительно, его исток и динамику стало нашей главной целью. Нашей — издательства «Алетейя» (Игоря Савкина) и моей как автора «Панмедии».
А дело было так: в феврале 2020 года я написал несколько коротких эссе о ковиде, в которых попытался проанализировать его возможное социальное, культурное и политическое влияние на сегодняшний мир. В первую очередь меня заинтересовал тот панический ужас, который вызвала эта эпидемия, позже названная «пандемией», и его причины, которые, как оказалось, были не так очевидны. Мы, люди с памятью о XX веке, не говоря уже о делах давно минувших дней, средневековых эпидемиях чумы, Черной смерти и прочих болезнях, уносивших жизни миллионов людей, опустошавших Европу хуже любых затяжных войн и нашествий варваров, не должны были настолько испугаться вторжения Covid’а в нашу жизнь. Так, по крайней мере, мне казалось. Все же мы живем не в Средневековой Европе, где кроме народной медицины, знахарей и молитв, обращенных к Богу, не было действенных способов борьбы с эпидемиями, кроме карантина.
Сегодня они у нас есть, и хотя эти способы еще не совершенны, как и сама медицина, то уж как минимум современные медицинские знания, техника и развитие фармакологии дают нам основания думать, что мы защищены от вирусов значительно лучше, чем люди Средневековья или даже в начале XX века, в эпоху эпидемии испанки и прочих не менее страшных напастей.
И тем не менее, страх от знакомства с новой пандемией на планете был нисколько не меньше, чем у наших предшественников. Я задался простым вопросом: почему? Этот вопрос понравился Игорю Савкину, и он предложил мне написать книгу — в режиме реального времени. Covid-19 распространяется, я за ним пишу, издательство публикует. Я подумал над его предложением и согласился. Видимо, Игорь обладает даром внушения, а я — внушаемостью. Подобно командиру в зоне военных действий, он поставил передо мной конкретную задачу и определил сроки ее выполения: очень короткие сроки — три недели. А еще в школе, помню, наша учительница литературы объясняла на уроках, что хорошее произведение быстро не пишется — идея, сюжет и т. п. должны у автора дозреть. Но коронавирус время на дозревание главному редактору не давал, а он не дал его мне. Поэтому перед нами был простой выбор: либо книга пишется и издается в эти кратчайшие сроки, либо ее не будет вообще.
Судить о том, что у нас получилось, будет читатель. Мне лично хотелось разгадать загадку возникшего планетарного страха перед коронавирусом и разобраться, что есть такого в нас и нашей современной цивилизации, культуре, устройстве власти и т. д., что заставляет нас так тотально бояться не такой уж по историческим меркам страшной болезни. Гипотезу, которую я предложил, читатель найдет на этих страницах.
За те два месяца, прошедших после выхода первого издания книги, в мире произошли очень важные события. В Америке началось движение Black Lives Matter, которое, подобно новой пандемии, быстро захватило большую часть Европы и Англию. Мне пришлось уже много написать и выступать по этому поводу; вывод, который я сделал и который считаю правильным и сейчас, следующий: BLM — не просто очередной выпад против политического истеблишмента или каких-то действий правительства, вызывающий протест у определенной части населения, как это было в 2019 году с «Желтыми жилетами» во Франции. Это — революция, которая, даже если утихнет в ближайшее время, не закончится ничем, а продолжится, причем скорее всего примет вполне классические формы.
С приходом Дональда Трампа в Белый дом в Америке случилась не только смена власти — произошел слом идеологической парадигмы, борьба за власть приобрела совсем иной масштаб, в чем-то сопоставимый с горбачевской Перестройкой. Некоторые мои оппоненты, в том числе и в США, склонны видеть в BLM-движении протест или, как говорил Ленин, революционное восстание против пресечения свободной мысли, что в известной степени противоречит самой идее революции. Любая революция всегда идейно нацелена на нечто новое: свержение старого порядка ради установления новой формы правления и новых правил, в том числе дискурсивных. Революция не может иметь цель что-то запретить, запрет — цель контрреволюции и любых форм реакции (примеров в истории масса, в том числе и в истории США). То, что происходит сегодня в Америке — это кореволюция, когда революционный сдвиг инициирован самим правительством, а BLM-движение представляет собой неолиберальную реакцию против затеянной правительством значительной корректировки американской идеологии.
Самый большой революционер в США — это Дональд Трамп, что и является причиной ненависти к нему либеральных СМИ, подавляющего количества университетских профессоров, писателей, журналистов и медиаперсон, привыкших исповедовать так называемые либеральные ценности («так называемые», потому что само это понятие крайне размыто). И тот же Трамп, по сути, гораздо больший либерал, чем многие университетские преподаватели в Америке, воспитанные в духе протестантского благочестия и американской веры в исключительную правильность системы в целом. Более подробный анализ этого сюжета читатель найдет в главе «Стратегия революции в Америке».
