Иста встала между зубцами башни и заглянула вниз через стену, — камень крошился под бледными пальцами вдовствующей рейны, — и в бессильном оцепенении смотрела, как внизу ворота замка покидали последние из приглашённых на похороны. Стук лошадиных копыт и прощальные слова эхом разносились по порталу. Обстоятельный брат рейны — провинкар Баосии, — его семья и свита уезжали в последнюю очередь, спустя две недели после того, как служители богов совершили похоронные обряды и церемонию погребения.
Ди Баосия всё ещё что-то сурово втолковывал управляющему замка, сьеру ди Феррею, который, стоя у стремени господина, внимал, несомненно, последним наставлениям. Верный ди Феррей служил недавно почившей провинкаре на протяжении долгих двадцати лет, проведённых ею в Валенде. Ключи от замка и хозяйственных помещений поблёскивали на поясе, охватывающем его отнюдь не тонкую талию. Ключи, принадлежавшие матери, которые Иста некоторое время хранила у себя, впоследствии были вручены старшему брату вместе с бумагами, инструкциями и описями, составленными после смерти великой леди. А он передал их на хранение вовсе не сестре, а старому, доброму и честному ди Феррею. Те самые ключи, что замкнут ворота замка, оставляя опасности снаружи… а если понадобится, запрут Исту внутри.
Знаете ли, это уже вошло в привычку. На самом деле я больше не безумна.
Нет, ей вовсе не были нужны ни ключи, ни жизнь матери, что ушла вместе с ними. Иста сама едва ли знала, что ей нужно. Но она знала точно, чего боится — быть запертой в тёмном, тесном месте, быть запертой людьми, которые любят её. Враг может покинуть сторожевой пост, халатно отнестись к работе, повернуться спиной; любовь же не признаёт таких оплошностей. Пальцы вдовствующей рейны без устали тёрлись о камень.
Кавалькада ди Баосии вереницей спустилась с холма и вскоре исчезла, затерявшись в мозаике красных черепичных крыш. Ди Феррей развернулся, устало вошёл в ворота и скрылся из виду.
Свежий весенний ветер подхватил прядь пепельных волос Исты и бросил в лицо, прилепив к губам. Рейна поморщилась и убрала непокорную прядку под обруч, закреплявший причёску. Украшение сильно сдавливало голову.
В последние две недели стало заметно теплее, но даже это уже не смогло облегчить страдания старой леди, прикованной к кровати болезнью и увечьями. Если бы мать не была так стара, сломанные кости срослись бы быстрее, а воспаление лёгких не так крепко укоренилось бы в её груди. Если бы она не была так хрупка, то при падении с лошади кости остались бы целы. И если бы не её могучая воля, она никогда бы не села на лошадь в таком возрасте… Иста посмотрела на руки и, обнаружив, что пальцы кровоточат, поспешно спрятала их в складках юбки.
Во время погребальной церемонии боги дали знак, что душу старой леди приняла к себе Мать Лета. Так все и ожидали, так должно было быть. Даже боги не осмелились противоречить взглядам усопшей на правила дипломатического этикета. Иста представила, как провинкара отдаёт приказы небесам, и усмехнулась.
В конце концов я осталась одна.
Иста задумалась над пустотой одиночества, над его страшной ценой. Муж, отец, сын и мать друг за другом сошли в могилу, опередив её саму. Корона Шалиона держит её дочь не хуже погребального венка, и, будь на то воля пятерых богов, она сойдёт с высокого престола не раньше, чем остальные вернутся из подземного царства. Всё кончено. Всё, что нужно было сделать, — сделано. Когда-то Иста была дочерью родителям. Потом — женой несчастного Иаса. Затем — матерью своих детей. И наконец — сиделкой собственной матери. Теперь я никто и ничто.
Кто же я теперь, когда меня больше не окружают стены жизни? Когда они рухнули в пыль и прах?
Что ж, она всё ещё убийца лорда ди Льютеса. И последняя, кто остался в живых из их тайного общества. Вот, что она сделала с собой, вот что ей осталось.
Иста снова перегнулась через стену, камень цеплялся за шёлковые нити её придворного траурного платья цвета лепестков лаванды. Её взгляд притягивала освещённая утренними лучами дорога, начинавшаяся от ворот замка, бегущая вниз по холму, через город, за реку… куда? Говорят, что все дороги — это одна большая дорога. Грандиозная сеть разветвляющихся и пересекающихся дорог, опутавшая страну. У дорог есть два конца. Так говорят. Мне нужна такая дорога, которая не приведёт меня обратно.
Испуганный вскрик заставил вдовствующую рейну оглянуться. Одна из её фрейлин стояла у неё за спиной, прижав руки к губам, широко распахнув глаза, и тяжело дышала после долгого подъёма. Её лицо светилось поддельной радостью.
— Миледи. Я ищу вас повсюду. И… отойдите немедленно от края! …
Губы Исты изогнула ироничная улыбка:
— Успокойтесь. Сегодня мне не хочется встречаться с богами лицом к лицу. — И не только сегодня. Никогда больше. — Мне с ними говорить не о чем.
Она терпеливо позволила женщине взять себя за руку и осторожно провести вдоль стены по направлению к спуску. Фрейлина, как заметила Иста, постоянно старалась оказаться между краем и своей госпожой. Успокойся, женщина. Я не жажду камней.
Я жажду дороги.
Внезапное осознание поразило её, даже немного испугало. Новая мысль.
