Брайан Макклеллан
«Отрекшаяся»
Ветер кружил опавшие листья, наполняя лес сухим шелестом. Эрика натягивала тетиву лука, пока оперение не защекотало щеку, и с выдохом выпустила стрелу.
Та слегка задела корень дерева в сорока футах впереди и влетела в кусты. Белка, в которую целилась Эрика, шмыгнула на дерево, сердито застрекотав. Эрика вытянула из колчана еще одну стрелу, наложила на тетиву и снова выстрелила.
Стрела глухо ударила в ветку прямо под пушистым беличьим хвостом. Эрика потянулась за следующей стрелой, но грызун уже скрылся в безопасности гнезда.
— Вы в потрясающей форме, — прокомментировал строгий голос. — Ваша скорость восхитительна, а движения точны. Недостаток только один: вы промахнулись.
Эрика сердито глянула через плечо на учительницу фехтования — женщину лет пятидесяти, с проницательными глазами на обветренном лице и седыми прядями в каштановых волосах. Сантиоль была примерно одного роста с Эрикой, но благодаря чопорной осанке казалась намного выше. Она имела обыкновение задирать свой острый нос, что производило впечатление на людей, однако Эрику только раздражало. Пятнадцать лет в качестве наставницы Эрики ничуть не смягчили едкого юмора Сантиоль. Она всегда точно знала, что сказать, чтобы задеть свою подопечную.
— Я бы попала, если бы вы не скрипели седлом, распугивая мои мишени.
Лошадь Сантиоль нетерпеливо вскинула голову, и наставница пошевелилась в седле, исторгнув очередной громкий скрип.
— Вы должны научиться стрелять, когда вас отвлекают.
Взгляд Эрики остановился сначала на мушкете, перекинутом через луку седла Сантиоль, затем на пистолете у нее за поясом. Руки так и чесались отправиться на охоту с тем или другим. За все девятнадцать лет жизни ей ни разу этого не позволили. Ей не разрешалось брать в руки огнестрельное оружие, даже незаряженное.
Это нарушение закона.
— Подберите стрелы, — сказала Сантиоль. — Нам скоро возвращаться.
До поместья Леора час езды, и если они поторопятся, то как раз успеют привести себя в порядок перед ужином. Эрика закинула лук на плечо и направилась к деревьям.
Пошарив в кустах ежевики, она отыскала первую стрелу, но порвала свой охотничий дублет. Бабушка непременно заметит. Потом вернулась к дурацкому дереву и взобралась на пятнадцать футов, чтобы вытащить из толстой ветки вторую стрелу.
«Видела бы меня мама, ее бы удар хватил», — подумала Эрика, карабкаясь за стрелой. Мать отчитала бы Сантиоль, а та, спокойно выслушав тираду, ответила бы, что кезанская герцогиня должна уметь позаботиться о себе. Потом вмешался бы отец и сказал матери оставить бедную наставницу в покое, а…
Мысли Эрики прервались, когда она разглядела что-то в глубине леса — едва уловимое движение среди красных и бурых опавших листьев.
Она вытащила стрелу и спустилась на землю, где нетерпеливо ждала Сантиоль. Та уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но Эрика ее перебила:
— Привяжите лошадей и идите со мной.
Наставница помедлила мгновение, но спешилась и быстро привязала обеих лошадей.
— В чем дело?
— Точно не знаю, — сказала Эрика — Я что-то видела. Кого-то.
— Я пойду первая.
Взяв мушкет наизготовку, Сантиоль крадучись углубилась в заросли. Ни один листок не шелохнулся. Эрика шла следом, наложив стрелу на тетиву. Они пересекли высохшее русло ручья и вышли на поляну ярдах в сорока от дороги. Сантиоль закинула мушкет на плечо.
— Ребенок.
У дуплистого дерева, прижав колени к груди, сидела девочка лет двенадцати, чуть светлее русоволосой Эрики. Шерстяное летнее платье измазалось в грязи. Голые ступни обмотаны оторванными от подола полосками. Самодельные бинты пропитались кровью.
— Госпожа, — начала Сантиоль, но Эрика уже шла через поляну к девочке.
— Ни шагу больше. — У девочки получился только хриплый шепот, но слова — и выражение лица — были до крайности серьезны.
Она утерла круглый носик и сморгнула слезы с карих глаз. На левой щеке красовались свежие порезы, обе руки покрывали царапины от ежевичных колючек. Девочка выставила вперед руку с перочинным ножом.
— Что ты здесь делаешь? — спросила Эрика.
— Уходите.
— Тебе нужна помощь?
— Я сказала, уходите.
— Посмотрите на ее ноги, — прошептала Эрика наставнице.
Сантиоль настороженно разглядывала девочку.
— Она долго шла. Единственный город в радиусе тридцати миль — Бедланд. Она не местная. Мы бы ее узнали.
— Приехала к родственникам? — спросила Эрика у Сантиоль. — Может, потерялась?
Эти земли принадлежали деду и бабке Эрики, и она хорошо знала окрестности, но до Сантиоль ей было далеко.
— Нет, — ответила та. — Вряд ли.
— Не говорите обо мне, будто я вас не слышу, — сказала девочка. Острие ее перочинного ножа не дрогнуло. — Я здесь.
— Откуда ты? — спросила Эрика.
— Уходите.
— Куда ты идешь?
— Никуда. Не ваше дело.
Эрика расправила плечи, ее терпение подходило к концу. Эта земля принадлежит ее семье, так что это ее дело и она получит ответы.
Сантиоль коснулась ее руки и, наклонившись, прошептала на ухо:
