Отдельное требование
Авторы: Ольга Александровна Лаврова / Александр Сергеевич Лавров
Жанр: Детектив
Циклы: не входит в цикл
Формат: Полный
Всего в книге 64 страницы. Год издания книги - 1971.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.
Читать онлайн Отдельное требование
ЗЕЛЕНОЕ ОДЕЯЛЬЦЕ
Ничем не примечательный московский адрес: Малые Каменщики, дом 16.
Тюрьма.
Таганка.
За месяц Стрепетов едва успел осмотреться в своем новом качестве, и еще каждый день ему приходилось делать что-то впервые в жизни. Вот сейчас он впервые в жизни переступает порог тюрьмы.
Напутствуя его, Вознесенский сказал: «Конечно, тюрьма не Мацеста. Но лично я арестантские дела люблю. Сидишь, беседуешь с заключенным хоть три, хоть четыре часа. Тишина. Благолепие. Сосредоточенность полная. Ни одна душа тебе не мешает. А выдастся «окно», идешь в «предбанник» — тут тебе и клуб, и курилка... — Вознесенский улыбнулся своей долгой сложной улыбкой, медленно растекавшейся по лицу. — Словом, райское местечко!» Он это любил — вдруг оборвать и высмеять себя самого. А может, он метил в собеседника, не сразу разберешь...
Железная, дверь в глухой стене. Вход в дом № 16. Стрепетов, поднимая руку к звонку, испытал мальчишеское желание обернуться и поймать выражение лиц прохожих, что думают они, глядя на вполне приличного парня, топающего зачем-то в тюрьму? Но дверь уже открылась. Старшина в форме МВД досконально обследовал документы Стрепетова, отобрал пистолет и спрятал его в сейф, отпер следующую, тоже окованную дверь в глубине тамбура и выпустил Стрепетова в пустой казенный коридор. Он вел во внутренний двор, и здесь еще один старшина опять прочел удостоверение Стрепетова вплоть до слов «действительно по 31 декабря 1958 года», а затем махнул рукой в направлении облезлого желтого корпуса в глубине двора.
— Следственные кабинеты там, третий этаж. Идите прямо, в стороны не отвлекайтесь. Мало ли что...
Стрепетов пошел, с любопытством думая об этом «мало ли что...». Бывает ли оно, и если бывает, то какое? Что способно опрокинуть здешнюю тяжелую тишину и привести в действие неумолимый механизм, частью которого были старшина у дверей и старшина в конце коридора? Он подумал еще, что это лишняя предосторожность — отбирать у следователей оружие при входе, и стал подниматься на третий этаж.
Здесь, как и во всех других помещениях тюрьмы, где ему доводилось бывать потом, держался специфический запах. Душный и кисловатый, он почему-то вызывал представление о капусте, и от него было трудно отделаться и перестать его замечать. Лестница с пролетами, затянутыми металлической сеткой, была исхожена так, что каменные ступени в центре истерлись чуть не наполовину.
В большой комнате — «предбаннике» — группами сидели следователи и адвокаты, курили, переговаривались, чему-то смеялись. Несколько человек толклись у окошечка. За неимением знакомых Стрепетов направился прямо туда и стал ждать своей очереди, прислушиваясь к разговорам. Вот кого-то окликнули в комнате, из окошка просунулась телефонная трубка; человек в прокурорской форме взял ее и пошел, а шнур все тянулся следом, и трубка задушенно бормотала, пока он не сел на прежнее место и не сказал сердито:
— Да, да, я!
Из окошка доносился бойкий женский голосок. Лысеющий мужчина — судя по ласковым манерам, адвокат — заглядывал внутрь и просил полузаискивающе-полуигриво:
— Ниночка, золотко, устройте поскорее! Очень спешу, пожалейте старика!
Невидимая Ниночка привычно раздражалась:
— Я же вам отвечаю: заключенный в бане! Голым человека вести, что ли?
— И сколько времени он будет... мыться?
— А вы сколько моетесь?
— Минут двадцать, — покривил душой адвокат.
— Ну, ему спешить некуда, он будет час мыться.
Через плечо адвоката совались следующие.
— Ниночка, уже минут тридцать сижу, кончился у них обед, пошлите...
— Ниночка, как там насчет девяносто третьей камеры на очную ставку?..
— Пойдет разводящий в пятый корпус — на обратном пути захватит. Панин! Панин, вам привели, идите!.. Из тридцать восьмой? Невезучий ты, Саликов, тридцать восьмая гулять уходит. Как это «задержи»? Без прогулки человека оставлять, что ли?.. Санаев, на минуточку. Ваш куражится, отказывается на допрос идти. Да нет, приведут как миленького, подумаешь, цаца какая! Я вас просто предупреждаю, чтоб вы знали...
Стрепетов стоял и слушал. Про баню, обеды, прогулки, про то, что недопустимы вызовы на допросы после восьми вечера, потому что с этого времени заключенный должен отдыхать, про какие-то спевки, на которые ушла какая-то камера по случаю приближающегося концерта.
Ниночкин голосок звучал безапелляционно, и никто не вступал с ней в споры — Ниночка была здесь хозяйкой. «Откуда она тут?» — с недоумением думал Стрепетов. Ему почему-то казалось, что в тюрьмах должны были работать только мужчины. Он не переставал изумляться ее голосу, ее отношению к заключенным, соединявшем в себе начальственное пренебрежение с сочувствием к их человеческим потребностям. На Стрепетова пахнуло совсем неожиданным бытом, главная странность которого заключалась, пожалуй, в его привычности и естественности с точки зрения находящихся в этой комнате людей.
Пережидая очередь, Стрепетов отошел к окну и стал смотреть во двор, по которому только что шел. «Значит, и здесь живут? Поют, отдыхают, ходят в баню; возможно, даже радуются?..»
Ему была видна часть какого-то сооружения. Глухие бетонные стенки разделяли на секторы правильный многоугольник, и все вместе напоминало сверху грубый ученический чертеж. Внутри одного из секторов вереницей двигались по кругу десятка полтора заключенных, в другом шагал только один с закинутым вверх лицом. Стрепетов был далек от желания прикидываться бывалым пинкертоном и, когда кто-то приостановился рядом, спросил:
