Начальник районного отдела по обеспечению установленного порядка деятельности судов, советник юстиции Кречет, самый несчастный человек на свете, вышел из маршрутки у КПП «Валуево-2» в десять утра. Стеклянная коробочка на колесиках, еле слышно жужжа, заехала в ворота и скрылась на территории, а Кречету, простому смертному, туда было нельзя, пока не представится лично и его не внесут в базу гостей.
Конечно, Федеральная служба охраны видит любую муху, что сюда залетает, и, если понадобится, застрелит ее к чертовой матери. Зато мухи пересекают границу района Валуево невозбранно, а каждый новый тут человек, даже вполне государственный, у которого на лбу написано, что он сто раз проверен, — обязан сначала показаться фэсэошникам живьем. Вдруг у посетителя взгляд недобрый или в целом «аура темная», как они это называют.
Кречет поправил сумку на плече и, волоча ноги, побрел к неприметной калитке в зеленом шумозащитном заборе, за которым скрывался рай земной.
Утром здесь все помыли, и асфальт был еще слегка влажный, деревья вдоль забора пахли свежестью, ласковое солнышко грело сквозь листву. Начинался волшебный июньский день. И кто другой на месте Кречета, наверное, вдохнул бы сейчас полной грудью чистейший воздух, которым дышит московский «золотой миллион», да возрадовался, но Кречет, самый убитый человек на свете, просто двигался вперед.
Крупный мужчина с прической ежиком, он был одет в «полевую форму номер два», то есть элегантный черный костюм при белоснежной рубашке с галстуком, и смотрелся во всем этом довольно нелепо, словно диверсант, проваливший задачу прикинуться агентом похоронного бюро. Выдавали Кречета форменные ботинки и затемненные очки. Ботинки позволяли хоть сейчас ввязаться в боевые действия, а очки были тактические — не тот эрзац, что продается на каждом углу и представляет собой бытовой комплекс дополненной реальности с брутальным дизайном, — а настоящие военные, у которых дужки набиты дорогой электроникой и стекла держат пулю от мелкашки. Такие очки носят те, кто получил их вместе с погонами или классным чином и кому они действительно необходимы по службе.
В остальном советник юстиции Кречет выглядел мирно и смирно, даже смиренно, а при ближайшем рассмотрении — заморенно, будто на нем всю ночь черти скакали по пересеченной местности.
Вздумай кто сейчас подслушать его мысли — оказался бы, мягко говоря, удивлен. Кречет на ходу размышлял о том, что сегодня весь день рыть могилы и хоронить будут вручную; не факт, что некоторые от этого поумнеют или хотя бы задумаются о своем поведении, но совершенно точно затрахаются; так им, сволочам, и надо.
Перед калиткой он вытер ноги о коврик и тяжело вздохнул.
Если верить соцопросам, все москвичи мечтают переехать в Валуево, кроме тех, кто давно осел на Рублевке, — но рублевские так говорят чисто из вредности, а на самом деле им только дай, прибегут как миленькие, потому что здесь, образно говоря, бьется сердце столицы. Трудно найти горожанина, который не горит желанием пролезть в Валуево всеми правдами и неправдами или побывать хотя бы гостем, увидеть своими глазами этот оазис на юго-западе мегаполиса. Райское место, откуда никто не ездит «в город» без острой надобности. В городе тесно, шумно и душно, особенно летом, когда из атмосферы выгорает кислород. А в Валуеве есть все, что нужно для счастья, включая свежий воздух, и сверх того еще немножко. Справедливости ради, здесь не проходят крутые футбольные матчи, потому что стадион маловат; и тут не танцует балет Большого театра, потому что у него самомнение не помещается ни на одной из многочисленных сцен местного развлекательного центра. Но в остальном Валуево доминирует и задает тон: на самые модные культурные события Москва едет сюда, а не наоборот.
Советник юстиции Кречет не хотел ехать в Валуево. Он хотел спать.
На КПП дежурили приветливые ребята из ФСО, один старый и опытный, другой молодой да ранний. Оба одинаково гладкие, ухоженные и очевидно довольные жизнью. Естественно, они ведь здесь живут, в двух шагах от работы, и дышат привольно даже во сне, и в город высовываются только по большим праздникам, выгулять жен и детей по историческому центру, а потом с чувством глубокого удовлетворения вернуться домой. С чего им быть недовольными…
Увидав, как самый замученный человек на свете через силу пихает себя в дверь, фэсэошники сразу преисполнились сочувствия и заволновались.
— С вами все в порядке, советник? Какой-то вы бледный.
— Спасибо, жить буду, — буркнул Кречет.
— Давайте мы в поликлинику свистнем, а? Они мигом прибегут и вас посмотрят. У нас тут отличная поликлиника…
— Все нормально. Я просто с кладбища, — объяснил Кречет и бросил сумку под сканер.
В сумке бумкнуло и лязгнуло.
— А-а… Примите наши соболезнования.
— О да! — невнятно отозвался Кречет.
Фэсэошники просветили его имущество (дистанционный шокер-автомат, два запасных магазина к нему, складная дубинка, набор газовых баллонов на все случаи жизни, наручники, гидратор, недоеденный бутерброд, папка с бумажными документами), переглянулись и явно хотели пошутить: мол, веселые похороны у вас. Но, воспитанные ребята, пересилили себя и молча налепили на сумку яркий стикер «проверено».
![Пажи, кадеты, юнкера [Исторический очерк]](/storage/book-covers/b1/b14a3a9ccf1451f1ee4ac8c0eae8a7b55438f113.jpg)
