«Есть песни, которые навсегда остаются в народной памяти. Они мелодичны и просты, их слова выражают чувства, которые понятны каждому. Будучи созданными композиторами, они становятся народными, и уже трудно вспомнить имя их творца. Наверное, это самая большая награда композитору», – так сказал Ирвинг Берлин, американский композитор. Эти слова можно полностью отнести и к его творчеству. Самая главная его песнь – God Bless America – стала, по сути, вторым американским гимном.
Торжественную, красивую мелодию исполняют во время государственных праздников. «Господь, храни Америку», – поют дети и взрослые, люди всех рас и религиозных верований. Когда начинает звучать эта красивая, берущая за сердце мелодия, невозможно усидеть на месте, она заставляет тебя встать, поднять высоко голову и присоединиться к хору поющих. «Господь, храни Америку, землю, которую я люблю!»
Впервые Песнь прозвучала в 1938 году на День Благодарения, и с тех пор она стала вторым национальным гимном. Автор – американский композитор Ирвинг Берлин.
«Появление этой Песни произвело сенсацию в Америке, – пишет Мэри Берлин, дочка композитора. – Ее пели в школах и церквях, на политических собраниях и во время национальных праздников. Она сразу же стала необычайно популярна. В течение года было продано около миллиона экземпляров нот».
Однако раздавались и другие голоса. «Как может иммигрант писать, что он любит эту землю? Разве достаточно у него патриотических чувств? Эта песня слишком прямолинейна, проста, сентиментальна»… Однако Песнь, вопреки недоброжелателям, жила, звучала. Ее исполняли великие певцы, звезды эстрады и оперы. Пели красивыми, поставленными голосами. Но никто и никогда не пел ее так, как тот, кто сам прочувствовал то, о чем написал, – ее автор Изя Бейлин, родившийся в Могилеве в 1888 году и ставший выдающимся американским композитором Ирвингом Берлином.
В его исполнении звучала эта Песня и на чествовании – в день восьмидесятилетия. Тогда он нервничал, был взволнован и с трепетом ожидал, когда нужно будет встать и спеть. И когда наступил этот момент, он спел так, как никогда прежде, вложив все чувства в исполнение. Это была его земля, которую он любил, это был его дом. Он, иммигрант, благодарил Америку за все, что она дала ему. Композитору исполнилось пятьдесят лет к моменту написания Песни, и он назвал ее самой главной Песней своей жизни.
* * *
Утро 13 сентября 1893 года выдалось замечательным: голубое небо, яркое солнце, а, самое главное – закончилось мучительное, долгое путешествие из старого мира в Новый Свет. Нью-Йорк принимал их, статуя Свободы поднятым факелом приветствовала новоприбывших. Многотысячная толпа иммигрантов заполнила небольшой остров Эллис-Айленд, это был настоящий Вавилон. Немецкая, французская, польская речь смешивались в один нестройный гул, но слышнее всего была русская речь – иммигрантов из России было больше всех. Нервное напряжение было велико: кто знает, что ждет их здесь – ад или рай? Поэтому столь тревожны были глаза, застывшие в ожидании лица. В толпе прибывших ничем не выделялась семья, состоявшая из шестерых детей и их родителей – сорокашестилетнего Моисея и его жены Леи, которая была моложе на пару лет. Поскольку они не знали иного языка кроме идиш, общение с американскими клерками было затруднительно. Имена детей тоже записывали на слух, так они и остались в новой американской жизни с именами, которые им дал клерк иммиграционной службы. Старшей дочке Саре было 19 лет, а младшему, любимцу и баловню всей семьи, Изе – пять.
По прибытии в Америку семью Моисея Бейлина поселили в Джуиштауне – так называли еврейское гетто, где селились преимущественно иммигранты из России. Грязь на улицах, старые дома с узкими дверьми и окнами, отвратительная смесь запахов, нескончаемые крики торговцев и уличных разносчиков – вот что было характерно для этой части Нью-Йорка.
Однако, несмотря на тесноту, грязь и шум, в этой среде присутствовал особый, неповторимый колорит. Изя Бейлин был в полном согласии с окружающей средой. Будучи самым младшим в семье, он был окружен заботой и вниманием старших, которые, кто как мог, зарабатывали кусок хлеба насущного. Пришлось работать и маленькому Изе – он начал свою жизненную карьеру довольно рано: в шесть лет продавал газеты на улице. «Это была отличная школа жизни, – вспоминал он. – Я научился многому: ругаться и драться, выживать и не ябедничать. Все это мне потом пригодилось во взрослой жизни».
Как и всегда бывает на первых порах, жизнь оказалась довольно сложной. Моисей, отец Изи, был потомственным кантором у себя в Могилеве, в Нью-Йорке ему пришлось нелегко. Не зная языка, о работе кантора и мечтать было нельзя, однако Моисей не падал духом и пел всюду, где это было возможно. Он также учил своих детей премудростям этой профессии. Впоследствии Ирвинг всегда с благодарностью вспоминал отцовские уроки, его преданность еврейской песне, ритуальной и повседневной.
Отец умер вскоре по прибытии в Америку, оставив жену и шестерых детей. Ко времени смерти отца Изе было уже четырнадцать лет – время, когда дети из еврейского гетто становятся взрослыми и самостоятельными, помогая семье. Поэтому Изя брался за любую работу, которая приносила хоть немного денег, но больше всего он работал официантом в популярном кафе, которое держал русский по прозванию «Черный Майк». Называли его так из оригинальности и еще потому, что он был-таки замешан в каких-то темных делах. Изя – быстрый, легкий в общении, оказался там «ко двору», тем более что был «поющим официантом». Небольшое кафе «Черный Майк» находилось в Чайна-таун, популярном месте, куда приезжали туристы, и слава о «поющем официанте» или, как его все называли, Изе разнеслась широко.
