Ясу Нагасена стоит у окна четырёхугольной башни в северо-восточном углу своей горной виллы, предоставив холоду резать его лицо. Построенная на склонах горы под названием Чо Ойю, она была его домом пятьдесят лет, и воспоминания обступают его, точно беспокойные призраки. Горестные ветра из дальних уголков света вздыхают, пролетая сквозь башню, и каждый несёт с собой звуки колотящих молотов, голоса миллиардов переселенцев и страх целой планеты.
Этот континент загромождён горами, буйными великанами, что стоя плечом к плечу тянутся к небесам. Солнечный свет изливается на них золотым потоком, отблёскивая от оголённого кварца и полевого шпата. Горы говорят: "Прощай", давая ему в последний раз взглянуть на своё великолепие.
С высоты виллы открывается вид на Дворец, венчающий планету. Сквозь окна ему видны его дороги для триумфальных процессий и его свежесработанные укрепления. За стенами Дворца — Город Просителей, когда-то бывший местом паломничества, ныне же — трущоба, перенаселённая людьми, отчаянно стремящимися найти защиту.
Нагасена отворачивается от окна. Император переделывает Галактику, а Рогал Дорн переделывает Дворец. Когда-то он был прекраснейшим творением, но теперь он уродлив: полёт мысли Зодчего залеплен умением Конструктора.
(Нагасена): Это негармоничный союз, лорд Дорн.
Он мало что произнёс с момента окончания своей охоты на беглых бойцов Крестового Воинства. То, что началось как поиски, закончилось санкционированным убийством.
Нагасена слышит шлёпанье сандалий по мраморным ступеням, сопровождаемое тяжёлым дыханием Амиты. Она вела его хозяйство всё то время, что он здесь прожил, и она такая же непоколебимая и надёжная, как горы. Амита достигает вершины башни, её кожа раскраснелась от подъёма, и на её лицо свисают выбившиеся прядки волос с прожилками седины. Она хмурит брови при виде одежды Нагасены: лакированный нагрудник из чернёной бронзы, армированные холщовые леггинсы, заправленные в обтянутые кожей высокие ботинки...
(Амита): Вы меня спрашивали?
Нагасена кивает, возвращая свой взгляд на раскинувшуюся под ним необъятность Дворца. Далеко внизу высоченный осадный титан снимает огромные ауслитовые блоки с вышины Дхаулагири — мастерство, с которым они сработаны, слишком ценно для того, чтобы их уничтожить или что-то построить поверх них. Он спрашивает себя, увидит ли когда-нибудь снова этот камень дневной свет.
(Нагасена): Да. Я хочу кое-что тебе отдать.
(Амита): Здесь?
(Нагасена): Нет. В моих личных покоях.
(Амита): Ох. Вы не могли вызвать меня туда, вместо того чтобы заставлять взбираться по всем этим ступеням?
(Нагасена): Мои извинения, Амита. Я задержался здесь дольше, чем рассчитывал.
(Амита, хмыкая): От этого мои старые кости чувствуют себя ничуть не лучше.
Нагасена улыбается. В любом другом доме Амиту уволили бы за её неучтивость, но её грубоватая честность соответствует его принципу ставить правду превыше всего.
(Нагасена): Был ли я хорошим хозяином?
Нагасене нравится тот факт, что она тратит время на обдумывание своего ответа, вместо того чтобы просто изречь какую-нибудь банальность.
(Амита): Хм. Вы всегда были вежливым и признательным. Прислуга думает, что вы холодный, но вы просто были грустным. Сейчас больше, чем раньше.
Нагасена кивает. Это честная оценка.
(Нагасена): Идём со мной.
Он проходит мимо неё, чтобы начать долгий спуск с башни. Амита идёт следом, и они выходят в розарий, где ему хотелось бы провести больше времени. Гипефральный переход, огибающий сад, приводит их в изысканно-соразмерные помещения виллы. Нагасена открывает двери в свои личные покои и жестом велит Амите войти. Она неохотно следует за ним внутрь, едва замечая шёлковые свитки гобеленов с изображениями древних карт давно забытых земель: Атлантии, Гипербореи и Дал Риады. Нагасена направляется к полкам, заполненным бумагами и массивными справочниками. Он достаёт документ, скреплённый восковой печатью, и усаживается по-турецки за свой узкий столик. Он подаёт Амите знак, чтобы она села, а сам ломает печать. Нагасена окунает в чернильницу заострённое орлиное перо и пишет своё имя в низу документа. Он разворачивает бумагу к Амите и предлагает ей перо.
(Нагасена): Распишись своим именем рядом с моим, и ты станешь владелицей этой виллы.
(Амита): Вы отдаёте мне виллу?
(Нагасена): Да.
(Амита): Почему?
(Нагасена): Ты её более чем заслужила.
Амита не тянет руки за пером.
(Амита): Вы отправляетесь на новую охоту?
(Нагасена): Отправляюсь.
Нагасена кладет перо на столик. Он плавно встаёт и водит руками по стене позади него, совершая серию сложных жестов. Она откатывается назад, открывая длинное помещение, заполненное блестящими доспехами и стойками с оружием. Это арсенал, достойный квартирмейстера Легиона.
(Амита): Кто на этот раз?
Нагасена забирает длинноствольную лазерную винтовку ручной работы и отделанный серебром волкитный пистолет — оружие, способное уязвить человека, охота на которого ему предстоит. Принадлежности не для погони и задержания, но для ликвидации.
(Нагасена): Лунный Волк.
(Амита): Воин Легионов?
(Нагасена): Воин Хоруса.
Он вешает винтовку на плечо и убирает пистолет в кобуру, прежде чем благоговейно поднять с подставки из роскошного вишнёвого дерева ножны, сделанные из лакированной древесины, нефрита и перламутра. Рукоять меча обвита кожей легчайшего кремового оттенка, а его клинок был сработан с любовью и вниманием к мелочам, чего никогда не сможет воспроизвести ни одна машина. Нагасена зовёт оружие "Сёдзики".
