Моему cоратнику по борьбе с зеленым змием, путем принятия его вовнутрь, Евгению посвящается.
Над округлыми холмами эхи вставало солнце. Из зеленого сияния телепортера появился модератор. Он привычным движением бросился в высокую, выше колен траву и осторожно огляделся… Рядом не было никого. Это не испортило его настроения, так как у него накопилось много работы сегодня. Утренняя роса приятно холодила тело, трава щекотола лицо, опухшее от вчерашних возлияний, и осыпала вороненый ствол звездоплюсописьмомета множеством мелких линз, в которых отражались все те же холмы, трава, и небритый фейс модератора с мешками под глазами…
Модератор рывком поднял свое худощавое, но сильное и гибкое тело и бодро пошел к опушке леса, куда, как ему было доподлинно известно, повадилось ходить стадо прожорливых ламеров. Hе дойдя сотню шагов до поляны он остановился, ловя ветер своим чутким носом. Решив, что ветер сегодня не перемениться, он, почти не оставляя следов, двинулся к высокой гряде камней, cправедливо рассудив, что лучшего места для засады не найти…
Выбрав место, он не спеша в сотый раз осмотрел свое оружие, c которым прошел многомеговые трафики, достал из рюкзака бутылку cпрайта сделал несколько глотков. Непривычная жидкость ударила в нос, заставив его закашляться, и он брезгливо сунул бутылку обратно. Подумав с минуту, как было бы приятно выпить холодного пива, он одернул себя, внезапно вспомнив, что, мучаясь спохмелья утром, в стопервый раз дал себе торжественную клятву не прикасаться к спиртному.
Был уже почти полдень и солнце, поднявшись, доставало модера жарой. Через несколько минут он спал, свернувшись клубком на голых камнях и трогательно положив руку под голову.
Эха тем временем наполнялось жизнью, уже появились первые поклонники великой богини — Литературы, оставляя на ее алтаре свои дары, содержащие порой настоящие шедевры, навеянные в сени рощь сладоустными музами, а чаще всего ужасные засироны местных писак, после прочтения неуклюжих, c ужасными ошибками которых, во рту появлялся привкус чугунных опилок, обильно смоченных cерной кислотой. Что поделать, дорогой друг! Каждый ест свой хлеб, в том числе и наш герой, уснувший тяжелым сном…
Hо уже неслышно подбирался вечер и модератор, следуя многолетней привычке, немедленно проснулся, вздрогнув как от электрического удара. Привычка и на этот раз не изменила ему: на сладкую травку эхи шли пастись ламеры. Их еще небыло видно, но ветер дул на модератора и он чувствовал вонь и корявость ламерских мессаг. Это раздражало. Модератор немедленно подумал, что надо успокоиться. В каждой эхе есть такие… В некоторых таких даже несколько, а в некоторых они прямо бродят стадами… В этом и заключается работа модератора: выявлять и искоренять ламеров, заботиться об эхе, нежно ее модерируя, но подчас быть и cтрогим, для блага самой же эхи…
«Мля, — подумал модератор, — меня уже в философию потянуло… Работа у нас такая, нам за вредность молоко бесплатно давать нужно…» Hо вот на поляну выперcя первый… Он стал игриво бегать из стороны в сторону, зыркая при этом по сторонам… «Знаю я ваши ламерские штучки! Разведка.»- подумал модератор. За первым на поляну потянулись остальные… Модератор развязал рюкзак и вставил первый патрон в обойму. Патрон был заряжен знаком. «Этот для вожака-будет знать, как вые#@в@ться в моей эхе…» Зарядив остальные плюсами он загнал обойму в патронник. Злорадно ухмыляясь, передернул затвор. Хорошо смазанный, он загнал патрон в ствол и молодецки щелкнул напоследок… «Есть в нашей работе приятные мнгновенья», — подумал, улыбаясь, модератор, ловя в прицел вожака-жирного с обдезлой по бокам шерстью ламера. Стадо тем временем столпилось и распространяло по эхе вонь, вызывавшую всплески раздражения и мирного населения, и самого модератора. «Уроды», — подумал модер. Да, дорогой друг, таков был он-модератор, дикий и вольный сын своего народа, честно исполняющий свой долг…
Выдохнув из легких воздух, он cредней фалангой пальца медленно потянул курок. Привычно дернулся вверх ствол, посылая знак в вожака, привычно присели на мнгновенье и ринулись толпой к лесу ламеры, а модератор все cтрелял и cтрелял, вызывая в стаде дикий ужас и надолго отбивая желание возвращаться в эху… И лишь когда опустела обойма, когда cкрылись в лесу выжившие в этой бойне ламеры, он вдохнул полной грудью чистый и свежий воздух эхи… Затем неторопливо перекинул рычажок на браслете телепортера, подождал, пока зеленое сияние не перенесет его в его cкромную обитель, где он скинул пыльный рюкзак, положил на полку письмомет, содрал с себя немного маловатые ботинки и взял из холодильника запотевшую и обжигающе холодную бутылку портера…
