До Рождества оставалось несколько дней. Город заметно преображался. Разноцветные гирлянды огней, иллюминации, нарядные витрины магазинов напоминали о замечательном празднике, которого с нетерпением ожидали и взрослые, и дети. Даже тихие улочки Монтауна, самого спокойного квартала в Чикаго, заметно оживали. То и дело сновали горожане, озабоченные покупкой подарков для своих близких.
Погода стояла по-зимнему морозная и сухая. То и дело сыпал снег, покрывая улицы и деревья. Городские службы не успевали его расчищать.
Нарядные елки сверкали своим роскошным убранством. От них исходило ощущение особой праздничности, предвкушения чего-то необыкновенного. Скоро здесь помнится волшебный Санта-Клаус с огромным мешком разноцветных блестящих свертков. И будет исполнять самые заветные желания.
Все-таки Рождество — необыкновенный праздник. В каждой семье к нему готовятся особенно тщательно, припасают что-то необычайно вкусное, украшают комнаты, создавая атмосферу приподнятости и торжественности.
Вряд ли в Америке есть дом, где не отмечали бы Рождество. И даже самые строгие родители в эти дни особо внимательно и нежно относятся к детям.
Только маленький Кевин Маккальстер не чувствовал любви и заботы близких. В доме стояли шум и суета. Все бегали, носились взад-вперед.
У Маккальстеров гостили дядя Фрэнк и тетя Ненси с выводком своих многочисленных деток. Кевин до сих пор не мог сосчитать двоюродных родственников. Старший брат Питера Маккальстера женился девятнадцать лет назад. И чуть ли не каждый год с тех пор их семейство прибавлялось.
Входная дверь была открыта. Вошел полицейский. Он пытался достучаться, но поняв, что это бесполезно, решил войти сам. Все были настолько заняты сбором к предстоящей поездке, что не заметили бы, даже если бы дом подожгли. Вокруг царил настоящий хаос. На диванах, креслах валялись незапакованные вещи: свитера, брюки, заколки, щетки, мыльницы и прочая дребедень, которую всегда брали в дорогу.
Дом напоминал муравейник. Каждый был занят сам собой, а все окружающее просто не существовало.
Полицейский пытался кого-нибудь остановить, но в этом доме все как будто немножко рехнулись. Здесь никто никого не замечал.
— Эй! Малыш!
— Девочка! На минуточку!
Нет, в этом доме явно было не до него. Нетрудно было догадаться, что семейство куда-то уезжает и, возможно, очень скоро. Поэтому и бегают как в лихорадке, собирая вещи по комнатам. А их в этом доме было так много. И вообще было видно: здесь живут очень состоятельные люди.
Закрывшись в своей спальне, надеясь укрыться от шума, от которого уже звенело в ушах, миссис Маккальстер болтала по телефону. Это была еще совсем молодая женщина довольно привлекательной наружности.
— Брат Питера с семьей здесь, — рассказывала она своей лучшей подруге Пат. — Сумасшедший дом. Я так устала. Вы уезжаете в Монреаль?
— Да.
— А мы отправляемся в Париж.
— В Париж? Это же чудесно!
— Да. Ты же знаешь, там я провела свои лучшие годы.
— Когда вы уезжаете?
— Завтра.
На ходу, держа трубку одной рукой, Керри Маккальстер другой складывала в чемодан разложенные на кровати платья, чулки, свитера.
В комнате царил беспорядок. На полу валялись игрушки, наступив на которые можно было сломать ногу. Двери платяных шкафов были открыты и оттуда повываливались косынки, шарфы, шляпы.
В комнату вбежал Кевин со слезами на глазах.
— Мама! Дядя Фрэнк не разрешает мне смотреть телевизор. Но почему это делают старшие дети?
Несносный мальчишка! Вечно у него все не слава Богу и всегда появляется в самый неподходящий момент!
— Кевин, я разговариваю по телефону, — миссис Маккальстер отвернулась, чтобы продолжить беседу.
— Подумаешь, — не отставал Кевин, — там нет никаких ограничений. Просто дядя Фрэнк ведет себя как кретин.
Этот ребенок назойлив как муха. Господи, и в кого же он уродился?!
— Ну раз уж дядя Фрэнк говорит «нет», значит, это действительно страшный фильм, — Керри Маккальстер пыталась отмахнуться.
Кевин надулся. Обиженно поджав губы и нахмурив брови, он прыгнул на кровать. Ему всегда и во всем отказывали. Почему у других детей родители ласковые и нежные, а у него равнодушные сухари? И еще эти… родственники. Он терпеть не мог дядю Фрэнка. Холодный черствяк. Вместо сердца у него наверняка кусок глины. И надо было им приехать.
Кевин листал книгу. Ничего, он им еще покажет. Вот только вырастет и отыграется на всех.
— Кевин, уходи.
Но малыш как будто не слышал. Вошел отец.
— Ты взяла адаптер для бритвы?
— У меня не было времени, — миссис Маккальстер не собиралась заканчивать разговор. Пат рассказывала ей занимательную историю, произошедшую с их общей знакомой.
— Но как же я буду бриться во Франции?
Ай, ну что за зануда?! Один пристает с глупостями, другой — с какой-то бритвой.
Кевин встал с кровати.
— Папа, у меня нет никакой работы.
Все чем-то занимались, и мальчугану было невыносимо скучно.
— Ну хорошо. Раз у тебя нет работы — я тебе ее дам. Собери эти микромашинки. Тетя Ненси наступила на одну из них и чуть не сломала себе ногу.
