— Мы вас вытащим через минутку, мадам. Пожалуйста, оставайтесь на месте и не двигайтесь.
Голос пробивался сквозь серый туман, который царил в моем разуме — успокаивающий звук, который принес не комфорт, а смятение.
Почему он сказал мне не двигаться? И почему он сказал это только мне? Почему ничего не сказал Рэйни, которая вела машину?
Проигнорировав совет я начала двигаться, пытаясь устроиться поудобнее и стараясь что-нибудь почувствовать. В боку стрельнуло, боль распространялась жаркими волнами по моему телу и отдавала в голове. Это чувство странно ободряло, хоть и вызвало у меня крик.
Если я чувствовала, значит, не была мертва.
А должна была быть?
«Да», — шепнуло что-то в моем сознании. «Да».
Я с трудом сглотнула, пытаясь облегчить сухость во рту. Что за чертовщина произошла с нами? И почему мне неожиданно показалось, что жизнь потихоньку покидает меня?
Я чувствовала, что штука, вонзившаяся мне в бок, была с зазубринами и довольно широкой, вроде ножа, но вообще-то ножей в машине не было. Люди как я и Рэйни не нуждались в ножах или пистолетах, или еще каком-либо человеческом оружии, потому что мы были рождены со своим собственным. И оно было таким же опасным и точным, как любой нож или пистолет.
Тогда почему мне кажется, что у меня нож в боку?
Я попыталась открыть глаза, почувствовав отчаянное желание узнать где я нахожусь и найти Рэйни, понять что происходит. Но я не могла их открыть и не знала почему.
Сквозь мглу пробился сигнал тревоги, вызывая ощущение, что что-то было не так.
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и сидеть спокойно, как советовал незнакомец. Воздух был прохладным, хотя солнце уже пробивалось сквозь него, указывая на то, что рассвет уже окончен и наступил день. Но это невозможно. Мы с Рэйни ехали на закате, а не на восходе, наслаждались последними лучами солнца, прежде чем ночь украдет тепло у нас.
Что-то влажное потекло по моей щеке. Не слеза, слишком теплое для слезы.
Кровь.
На моем лице была кровь, она бежала по волосам. Мой желудок сжался и страх достиг новых высот, не позволяя дышать. Да что же, черт побери, произошло? И где, черт возьми, Рэйни.
Мы попали в какую-то аварию?
«Нет», ответ пришел из глубин моего затуманенного сознания. «Это была не авария».
Нахлынули воспоминания, хотя в итоге это был лишь калейдоскоп картинок с обрывками звуков, как будто некоторые байты моей памяти не получалось, или невозможно было восстановить. Там был глубокий и странно знакомый голос, который впервые за многие недели дал нам более менее полезную подсказку. И радость Рэйни, по поводу возможного направления поисков — это был наш шанс узнать, что же произошло с ее сестрой и со всеми остальными, кто когда-то жил в городе Стиллуотер. Наше сумасшедшее, фальшивое пение, пока мы ехали через горы, направляясь назад в Сан-Франциско, наша будущая встреча с мужчиной, у которого возможно были ответы на вопросы.
Затем свет от фар грузовика, который появился ниоткуда и помчался на нас. Осознание того, что водитель не едет по своей стороне дороги, что он вел прямо на нас. Отчаяние Рэйни, бесполезные попытки увернуться. Скрежет мнущегося металла, когда грузовик врезался в нас, и мы перевернулись. Рев двигателя грузовика, а через секунду еще один разрушительный удар в бок, который погнул двери и толкнул нас прямо на ограждения, чего мы никак не могли избежать. Страх, паника и осознание того, что мы не могли выбраться, не могли освободиться, а машина вылетела за ограждение, и разбилась о камни внизу, потом все закрутилось, закрутилось, закрутилось…
Звук рыданий притормозил пленку воспоминаний: громкое судорожное рыдание, которое наводило на мысль о боли и страхе. Мои рыдания. Я отчаянно пыталась взять это под контроль, прекратить рыдать и начать дышать нормально. Истерика не поможет. Истерика никогда не помогает.
Что-то укололо меня в руку. Иголка. Я хотела сказать им, что бессмысленно вводить мне лекарства, вероятнее всего это не сработает, потому что человеческие лекарства почти никогда не действовали на нас, но слова застряли в горле. Не потому, что я не могла говорить, а потому что я выучила тяжкий урок — никогда не говори людям что-либо, что может навести их на мысль, о существовании других сил.
Но все же, не смотря на мою уверенность, что лекарство не подействует, мое сознание начало проясняться. Я стала различать шипение воздуха, скрежет и стон раздираемого на части металла. Рядом кто-то тяжело дышал, я чувствовала его пот и страх. Чуть дальше кто-то что-то тихо обсуждал; грохот цепей и сильные порывы ветра. Он отдавал эхом, и создавалась впечатление, что мы были на краю пропасти.
