Ноябрь, это, пожалуй, самый тёмный и тоскливый месяц в году! Всё темное, тоскливое, дождливое и слякотное.
– Фууу, океан какой-то! – перелезть через разлившуюся у подъезда лужу без потерь не было никакой возможности. – Ааа, где наша не пропадала! – Аня отважно шагнула в поблескивающую при свете фонарей лужу и тут же ощутила, что как минимум половина этого океана оказалась у неё в ботинках. – А я-то всё думала, что мне для счастья-то не хватало! Точно! Чтоб в ботинках хлюпало и чавкало.
Стараясь держаться непринужденно и элегантно, Аня ковыляла по ступенькам к подъездной двери, – Ещё немного, ещё чуть-чуть! Последний бой, он трудный самый! – подбадривала себя она. И тут справа от крыльца что-то тоскливо и едва слышно мяукнуло. – Нет! Я ничего не слышу! И не вижу. И домой ползу! – Аня взялась за ручку двери. Вот ещё чуть-чуть и она дома! Можно закрыть дверь и забыть, ну, или попытаться забыть о том, что на работе устала до потери пульса, а Миша, вместо обещанного ужина, прислал смс о том, он сегодня встречается с друзьями. – Я ничего не слышу! – Аня сказала это вслух, и тут же темнота справа разразилась таким пронзительным и жалобным мявом, что и более жесткое сердце дрогнула бы!
– Ааа, да пропади всё пропадом! – ругаясь на собственную глупость, мокрые ботинки, ноябрь, начальство и жениха, Анна полезла в кусты. Сильно надеясь, что коту ничего от неё не надо, и он просто так орал! Счас!!! Что-то истошно мокрое, тощее, чрезвычайно грязное и худое метнулось ей на руки, стоило только один раз сказать кис-кис. – Ой, мамочки, какой ты… Ну, куртку после тебя всё равно стирать. Уже всё равно! – Аня решительно перехватила грязную кошачью шкурку, в которой явственно прощупывалась каждая косточка, прижала к себе и вылезла из кустов.
– И чей-то ты там шаришь, а Нюрка? – раздалось из форточки прямо над головой.
– Точно! Как я забыла-то. Вот и вишенка на торте! Если вам кажется, что это дно, снизу непременно постучат! – подумала Анна, ненавидящая это вот «Нюрка»! Из форточки любознательно выглядывала Мила Ивановна. Аню она знала с детства. Та частенько приезжала в гости к своей двоюродной бабушке, которая и оставила ей в наследство квартиру, в которой Аня сейчас живёт. Мила Ивановна пророчила, что теперь-то девка начнёт водить кавалеров, пить, купить и будет у них притон! И вот уже три года не оставляла надежду, что что-то такое ещё случится! А теперь вот эта девка чего-то у неё под окнами шарит.
– Да я кота нашла! – Анна предъявила висящего как мокрая тряпка кота, который выглядел даже грязнее, чем она себе могла представить. Чем вообще можно было себе представить. С него прямо текли грязевые потоки. Грязевой сель, можно сказать.
– А! Вот хоть какая-то с тебя польза! Я счас тебе мешок дам, завяжи! Коробку ещё можно, но ведь продерет, скотина! – заторопилась Мила Ивановна.
– Зачем мешок? – не поняла Анна, инстинктивно прижимая грязного кота к себе.
– Прально! Держи, держи покрепче! Как зачем мешок? Его если так выкинуть, он же вернётся! И опять орать у меня под окнами будет! А так выкинуть его подальше в парке, да и всего делов-то! Или можно до речки донести. Ты до набережной донесешь? – торопливо уточнила соседка.
Аня смотрела на довольное лицо в окне и чувствовала, что её сейчас вытошнит! – Это она, что, решила, что я его достала, чтобы убить, что ли?? – ей хотелось закричать в лицо мерзкой тётки, то, что крутилось на языке, но кот слабо мявкнул, и Аня решила, что все потом, а сначала она его хоть высушить да накормить!
– Не надо мне мешок, и выкидывать я его не буду! – она не стала смотреть, как соседка воспримет её слова, а просто шмыгнула мимо её двери и рванула по лестнице вверх, даже лифт ждать не стала, а думала, что сил нет, и она до дома не дойдёт! Как бы не так! Вихрем взлетела!
Кот настолько обессилел и оголодал, что даже не сопротивлялся, пока она его мыла, он, вроде даже бока подставлял по тёплые струи душа, а когда Аня его вытерла, да завернула в пушистое полотенце, закрыл глаза и замурлыкал.
– Не-не-не, погоди, этак ты меня сейчас усыпишь, и будем мы на пару голодные и мокрые в коридоре спать. – Аня, устроила кота в картонной коробке у батареи, и поставила греть куриный бульон. – Ладно уж, я тебе и грудки куриной кусок пожертвую. Тебе нужнее, по-моему. И чего я тобой разговариваю? Наверное, от стресса. Я, знаешь ли, почти в депрессии. На работе завал, потому что у нас две сотрудницы ушли в декрет, а одна уволилась, Миша в командировку уехал, а когда приехал, оказался занят с друзьями, родители в отпуске на море. Им-то там хорошо, а я тут одна… – тут Аня чихнула, сказались и мокрые ботинки и общая усталость и расстройство.
– Будь здорова! – отчетливо прозвучало в кухне за спиной. Анна замерла. Ощущение полной нереальности поднялось холодной волной у неё за спиной и обрушилось на голову.
– Ссспасибо… – выдавила она. И резко обернулась. Никого! Аня метнулась по квартире, включая свет в комнатах, в коридоре, в ванной и в туалете, даже в маленькой кладовке в конце коридоре. – Так. Уже глюки пошли! Сейчас покормлю кота и спать! Срочно спать! Переработала! И простыла!
