Анатолий Петрович Новосельцев
Образование древнерусского государства и первый его правитель
В статье поставлены более широкие проблемы, нежели просто биография князя Олега, которого древняя летопись именует "Вещим" и который, по сути дела, является первым достоверным государственным деятелем нашей истории. Дело в том, что не только легендарный основатель "матери городов русских" Кий был для летописцев XI–XII вв. фигурой просто сказочной, о которой они имели, по крайней мере, две версии эпического рассказа, но и более близкие хронистам политические личности, как Рюрик, Дир, Аскольд и другие, были для них малоизвестными фигурами.
Иное дело Олег. Именно от него дошли первые древнерусские документы-договоры с греками, реальность которых подтверждается не только их документальной сущностью, но и косвенными свидетельствами иностранных источников. Долгое время в нашей историографии именно Олег считался первым правителем Древнерусского государства, образовавшегося после объединения русского севера, откуда этот правитель пришел, с югом, главный город которого (Киев) он сделал столицей державы.
Историки, как правило, рассматривали Олега в полном соответствии с показаниями источников как крупного государственного деятеля[1]. Это относится не только к историкам великорусским, но и к большинству украинских[2], хотя многие из них, начиная с М. С. Грушевского, по вполне понятным мотивам[3] не только выдвигали на первое место южную Русь, но и объявляли именно ее подлинной Русью, для которой другие восточнославянские земли были покоренными или колонизованными окраинами, Русью даже не называвшимися[4]. С точки зрения этой группы историков, название "Русь" было присвоено или узурпировано Владимиро-Суздальским княжеством, а затем Москвой. Здесь не место специально рассматривать эту проблему, важно лишь указать на ее ошибочность. К сожалению, и советские историки, начиная с таких крупных, как М. Н. Тихомиров и А. Н. Насонов[5], доказывали, что "Русью" первоначально назывался лишь юг.
Между тем это легко опровергается именно древней летописью, где термин "Русь" только для Киевской земли используется не ранее XII в., то есть тогда, когда единое Древнерусское государство стало распадаться на отдельные княжества, и уже в силу этого название "Русь" стало порой применяться только к старому центру державы[6]. В то же время и летопись и прочие памятники, в том числе "Слово о полку Игореве", знают единую Русь от Карпат до верхней Волги.
Касаясь личности Олега, нельзя не констатировать ее трактовку в работах такого известного историка, как Б. А. Рыбаков. Она весьма оригинальна и отличается от большинства прочих. В написанной им главе об образовании Древнерусского государства для "Очерков истории СССР"[7] читатель найдет разбор легенд о Кие, обнаружит существование "эпохи Кия и Юстиниана", множество иных выкладок, которые могут рассматриваться как гипотезы, но имени первого правителя Древней Руси, князя Олега, не обнаружит.
А вот в одной из своих последних книг Рыбаков охарактеризовал Олега как коварного скандинавского конунга, истребившего династию Киевичей, совершавшего заморские походы, "сопровождавшиеся чудовищными зверствами", которые, разумеется, были делом рук варягов. Для вящей убедительности автор вспоминает о жестокостях норманнов на западе и утверждает, что именно они принесли эту "нередко бессмысленную жестокость" на Русь. По мнению Рыбакова, "в русской летописи Олег присутствует не столько в качестве исторического деятеля, сколько в виде литературного героя, образ которого искусственно слеплен из припоминаний и варяжских саг о нем"[8].
Но достаточно вспомнить рассказы, например, ранних византийских писателей о славянах и Руси VI–X вв., чтобы увидеть, что жестокости в период походов и войн проистекали вовсе не из-за тлетворного влияния скандинавов, а были присущи той стадии общественного развития, на которой находились славяне в 1 тыс. н. э. и которую Энгельс вовсе не случайно именовал "варварством". Для нее войны и разбойничьи набеги были неотъемлемой частью[9], и дело здесь не в том, идет ли речь о скандинавах, славянах, тюрках или иных народах.
Источники об Олеге и его времени можно разделить на две группы: древнерусские и иностранные. Первые — это летописи. Вторые — документы, происходящие из Византии, мусульманских стран, Хазарии.
В древних русских летописях сохранены два варианта рассказа о деятельности Олега: один в Повести временных лет (ПВЛ), второй — в Новгородской летописи младшего извода (к сожалению, начало летописи старшего извода не уцелело). Первый из этих рассказов, явно киевского происхождения, вошел, иногда с небольшими изменениями, во все последующие летописи вплоть до XVI–XVII веков. Встает вопрос о двух наиболее ранних источниках летописания на Руси: киевском и новгородском. Возможно, они возникли приблизительно в одно и то же время, хотя на сей счет мнения исследователей неодинаковы.
Весьма существенны различия в изложении ранней истории славян и Руси в киевской и новгородской летописях. При этом во второй обнаруживается ряд деталей, отличных от киевского варианта, в их числе и дата смерти Олега. В то же время в новгородскую летопись не вошли тексты договоров Олега с Византией, включенные в ПВЛ. Очевидно, они хранились именно в столичных киевских архивах. Вопрос об источниках обоих летописных рассказов сложен и запутан. Кроме упомянутых договоров, источниками для летописцев XI — начала XII в. были народные предания, возможно даже, что именно на них во многом основано повествование не только о деятельности Олега, но и вообще о событиях русской истории до конца X столетия.