Кэтрин Беннет изо всех сил жала на педаль тормоза и хрупким заслоном держала руку перед грудью сына. Вынырнувший невесть откуда мотоциклист нахально вклинился в узкое пространство между машинами. Кэтрин замерла от ужаса, понимая, что через секунду-другую он окажется у нее под колесами. Остановиться она не могла. Действовала инстинктивно, ибо думать о чем-либо в такой ситуации было просто невозможно. Резко крутанув руль влево, она направила машину к кювету, как раз рядом с огромным щитом с красными буквами «Стоп», предупреждение которого дерзко проигнорировал наглец мотоциклист.
Машина завиляла на гравийном покрытии обочины. Аккуратно сложенные коробки с заднего сиденья посыпались им на голову и плечи, заполнив даже промежуток между ней и Майклом. А-а, плевать. Главное — справиться с управлением и остановить машину.
Слева что-то со скрежетом процарапало по крылу, так что Кэтрин даже сморщилась. Тут автомобиль наконец подчинился хозяйке и замер, заставив их резко дернуться вперед, чтобы тут же откинуться назад. Кэтрин и Майкл судорожно вздохнули и выглянули из машины: длинный капот их «импалы» завис как раз над канавой.
От пережитого ужаса сердце Кэтрин будто остановилось, а потом забилось в бешеном ритме. Она потрясение смотрела на сына. Он все еще испуганно держался за ремень безопасности, упираясь ногами в пол их старенькой машины.
— У-ух, — хрипло выдохнул он, пытаясь повернуться на сиденье и посмотреть на лихача мотоциклиста. — Пронесло! Еще бы чуть-чуть, и…
Словно в подтверждение его слов любимая фиалка Кэтрин, до сих пор как-то балансировавшая поверх коробок в своем горшке, рухнула вниз, усыпав картон и сиденье нежными лепестками и комьями земли.
— Полоумный! Несется как угорелый, догоняет свою смерть! — Кэтрин буквально кипела от ярости. — А что мы по его милости чуть не влетели в яму, наплевать! Какое ему дело до других! Таким законы не писаны! И не сказать, что слепой, иначе не получил бы права!
Она все еще стискивала руль, хотя силы уже покинули ее. Разжав пальцы, Кэтрин пошевелила ими. Через заднее стекло ей было видно, как мотоциклист тормознул ногой об асфальт и оглянулся. О, он прекрасно видел, в каком дурацком положении они оказались по его вине!
Но мотоцикл взревел и рванул так, что только пыль полетела из-под колес. Кэтрин даже открыла рот от возмущения — лихача их ситуация ни в коей мере не озаботила.
— Боже, как только таким маньякам позволяют садиться за руль? — Она все еще пылала негодованием, нащупывая рукой ключ зажигания. — Это же угроза всему живому на дорогах! Такие вот и норовят сэкономить пару секунд, подвергая остальных опасности.
Оглядываясь, Кэтрин осторожно подала машину назад, нажимая то на газ, то на тормоза. И все же одно колесо угрожающе зависло над канавой. Майкл снова вцепился в ремень безопасности, уверенный, что сейчас они окажутся в центре мусорной кучи — среди ржавых железяк, консервных банок и зарослей крапивы.
Кэтрин нервно усмехнулась.
— Что? Не нравится моя манера вождения?
Майкл покачал головой и слегка подвинулся на сиденье поближе к матери. Кэтрин закусила нижнюю губу.
— Не волнуйся. Мы уже почти выбрались.
— Ты можешь отъехать, чтобы мы не свалились в эту канаву?
— Конечно. — Ответ прозвучал не очень убедительно, потому что она и сама не верила тому, что говорила.
Наконец после судорожного дерганья машина выехала на асфальт, позволив ее владельцам облегченно вздохнуть.
Кэтрин тут же попыталась спасти любимый цветок. Перепутанные оголенные корни его раскинулись на коробке, словно моля о милосердии. Горшок, конечно, разбился.
— Надеюсь, что моим бейсбольным карточкам повезло больше, чем твоей фиалке, — проговорил Майкл, сбрасывая глиняные осколки себе под ноги. — У меня месяц ушел на их сортировку.
Кэтрин вздохнула.
— Скоро узнаем, малыш. Нам осталось всего полмили до дома.
Дом. Это звучало как музыка. У нее всякий раз поднималось настроение, стоило только произнести это слово вслух. Перед глазами сразу возникала ее кухня или рисунок обоев в гостиной. Кэтрин могла ощутить даже запах пекущегося в духовке пирога.
Они четыре года скитались по чужим комнатушкам и еще шесть обитали в домике на две семьи. Так что она давно созрела для собственного дома. Собственного! Это когда четыре стены принадлежат только тебе и сыну. Четыре стены, через которые не слышны ссоры, скрип постели занимающихся любовью соседей или громко орущий телевизор.
Кэтрин до конца еще не верила, что все же добилась своего. Десять лет назад, когда ей исполнилось двадцать три, она и мечтать не смела о подобном счастье, ломая голову, как справиться с обрушившимся на нее несчастьем: страхового полиса у нее не было, а на чеке из госпиталя значилась запредельная сумма.
Домик на две семьи — дуплекс — оказался неожиданной удачей, благословением Божьим. Родители покойного мужа одолжили ей денег, чтобы сразу оплатить покупку, иначе бы она до сих пор мыкалась с процентами. А потом, постепенно, благодаря строжайшей экономии она накопила достаточно, чтобы сделать первый взнос за собственный, принадлежащий только им с Майклом дом.
