Облако

Облако

Авторы:

Жанры: Современная проза, Рассказ

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 7 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

На даче вдруг упал и умер пожилой человек. Только что спорил с соседом о том, надо ли было вводить войска в Чечню и в Афганистан или не надо. Доказывал, что надо. Мужик он деревенский, честный, переживал, что разваливается страна и армия.

Почему облако?

История и политика — это облако, которое сегодня есть, завтра его уже не видно, растаяло, и что было на самом деле, никто

не знает. Второй раз упоминается облако, когда главный герой говорит, что надо навести порядок в стране, и жизнь будет "как это облако над головой".

Кто виноват в том, что он умер? Покойный словно наказан за свои ошибки, за излишнюю "кровожадность" и разговорчивость.

Собеседники в начале рассказа говорят: война уже давно идёт и касается каждого из нас, только не каждый это понимает…

Читать онлайн Облако


Алексей Петров

ОБЛАКО

1. Лапин

В последнее время Егор Петрович Вохрин часто жаловался на сердце. То сожмёт у него где–то там, за грудиной, то кольнёт вдруг так, что побледнеет весь, покроется липким потом, скулы обострятся, глаза засветятся опасным тревожным блеском… А недавно даже отпросился с работы. Совсем худо ему сделалось. Вохрин у меня в отделе был самым толковым, самым надёжным сотрудником. Молодые ведь теперь после института сущими дубаками на завод приходят, «наварить», подкалымить тут, как правило, негде, вот они и просиживают штаны попусту, ничего не знают и ни одного производственного вопроса толком решить не могут, скучно на часы поглядывают, а чуть что — так к Вохрину: помоги. Он ругался, но помогал. Был это мужик отзывчивый, грамотный. Ему недавно пятьдесят девять стукнуло, но о пенсии я Вохрину и думать запретил. Два цеха у него кормилось…

Ну вот: отпросился он домой с работы. Я, конечно, отпустил. Взял с него слово, что в понедельник он к врачу пойдёт, и отпустил. Он всё твердил, что не время теперь по больницам ходить, пора огородом заниматься.

— Вот и ладно, Петрович, — говорю. — Ловлю тебя на слове. Если оклемаешься — звони. На дачу вместе поедем.

Дачные участки у нас рядом. Это удобно. Хорошо, когда сосед надёжный под бо–ком есть. Этот в чужой малинник за ягодой не полезет. А Вохрин ведь какой: своё хозяйство, к примеру, поливает — и о соседе не забудет. А после работы на пару с ним очень даже неплохо по стопочке принять. Ему, правда, не очень–то разгуляться, он ведь еще и гипертоником был, но компанию всегда поддерживал. Выпьет чуть–чуть и сидит, о том о сём философствует. И собеседником был душевным. Садовый участок — это ведь не только для работы. Отдыхать тоже когда–то надо.

В воскресенье всё–таки поехали с ним. В груди отпустило у него, повеселел мой Петрович, азартно за клубнику принялся. Сначала молчали. Задницы к небу задрали и давай сор с грядок дёргать. День был солнечный, тихий. Только в лесу, совсем рядом, в сотне метров от участка, орали птицы. Именно орали! Одна–две птички — поют, а если тыща глотки свои раскроет — так это вопль уже какой–то. Впрочем, понять это несложно: брачный сезон у пташек, тут, братец мой, не зевай…

Не помню, кто из нас заговорил первым. Сначала о политике, об экономике завели привычную песню, а затем как–то бочком, бочком к Чечне подступились. Тут, надо сказать, я Вохрина никогда не понимал. Правильно, говорит, что войска в Чечню ввели. А как же иначе, мол? Им, мусульманам, дай только волю. Сегодня, дескать, Чечня отделяться захочет, завтра Татарстан, а послезавтра башкиры засуетятся. И тогда с чем же мы, коренные россияне (он это слово зычно произнёс, со вкусом — «россияне») — с чем, говорит, мы останемся? С гулькиным хреном? Земля все это российская, говорит, наши предки её к рукам прибрали — полистай, говорит, Карамзина, Костомарова, — так уж будьте любезны подчиняться вековому порядку, господа якуты и прочие тунгусы… А не хотите по–людски, так мы можем и силу применить!

— Да какая там, к богу в мать, сила? — возразил тут я. — Второй уж год волынка эта тянется.

— В том–то и позор, — отвечает. — Кому–то эта война — мать родна, очень выгоду большую даёт, а пацаны зря гибнут… И всё равно, ни за что не поверю я, что наша мощная, выученная армия не в силах справиться с чеченскими бандами! Что–то тут не то.

— У американцев тоже армия сильная, а Вьетнам не сломали.

— Вьетнамцев весь мир поддерживал! Ты думаешь, они сами справились бы?.. Нет, нельзя нам выводить войска из Чечни. Ни в коем случае! Надобно непременно рога кое–кому пообломать, чтоб другие и в мыслях не допускали даже… И тогда снова житуха в прежние свои рамки возвернётся, всё кругом надёжным сделается и привычным… вот как это небо, это облачко над головой — такое мирное, такое спокойное…

— «Облачко», говоришь? — ухватился я за слово. — Что ж, ты это верно подметил. Именно — облако… Потому что как вот это небо с облаками — над каждым из нас, хотим мы этого или не хотим, так и чеченская война — никого не пощадит, всех коснётся, абсолютно всех. Да что там — уже коснулась, только не всякий это понимает…

— Известное дело, — неопределённо отозвался Петрович, продолжая дергать сорняк с грядки.

Вохрин вырос в деревне, а лет в семнадцать подался в город, сначала в техникум, потом в институт, — но корни свои не забыл, всё тем же деревенским мужиком остался, степенным, рассудительным и — упрямым. Да и в речи его то и дело словечко какое простецкое проскачет — мы уже привыкли к этому…

— Прежде, Егор Петрович, не замечал в тебе эту кровожадность, — поддел я его. — Всегда был ты мужиком добрым, мирным.

— Пойми же, Паша, — ответил он с неожиданной горячностью и болью, — обидно мне! Вот хоть что хочешь делай со мной… Всю жизнь гордился своей страной, армией…

— Петрович, а сына своего послал бы туда? — спрашиваю. — Сам ведь говоришь: дело справедливое, защита Отечества и так далее…

— Мой сын уже выполнил свой долг! Конечно, я боялся отпускать его. В те годы как раз Афган свирепствовал, а еще о дедовщине сказывали страшное… Но что было делать? Это ведь сегодня возник такой национальный спорт: косить от армии, — а тогда поди попробуй. Удавалось только единицам.


С этой книгой читают
Осторожно! Я становлюсь человеком!

Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!


Счастье

Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.


Маленькая фигурка моего отца
Автор: Петер Хениш

Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.


Крик далеких муравьев

Рассказ опубликован в журнале «Грани», № 60, 1966 г.


Человек на балконе
Автор: Ержан Рашев

«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.


Нетландия. Куда уходит детство

Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.


Самые любимые песни

Вы любите петь песни, и не один праздник не проходит без пения? Но не всегда мы помним полностью текст песни. Эта книга поможет вам. В ней содержаться все самые популярные и распространенные тексты песен. Теперь вы не будете вспоминать какую песню лучше спеть - в этой книги все музыкальные хиты расположены в соответствии с праздником и вам останется лишь открыть ее на заветной странице.


Самые успешные PR-кампании в мировой практике

В книге представлены 62 самые успешные, по оценке специального комитета Американского общества паблик рилейшнз (PRSA) и жюри профессионального конкурса «Серебряная наковальня» (Silver Anvil Award), PR-кампании за 1994-2000 гг. в мировой практике. Сборник предлагает примеры удачного использования public relations для продвижения новых товаров и услуг, при кризисном реагировании, при организации специальных событий, а также для поиска спонсоров. Особенности лучших мировых PR-кампаний как новых, так и всемирно известных торговых марок (Coca-Cola, VISA, Maxwell House, Kodak, Barbi, Levi`s) классифицированы по специальным рубрикам и применительно к таким областям, как производство продуктов питания и товаров массового спроса, Интернет и телекоммуникации, банковское дело, транспорт, экология, здравоохранение, наука, образование, культура, спорт, туризм и др.


Её Высочество Фрося

Каждая девочка хочет стать принцессой.Хотя нет, не каждая. Вот Манюня не хочет, а зря. Это же так прекрасно: кареты, замок, балы!Поэтому когда я получила приглашение от настоящего принца, ни секунды не раздумывала.«Её Высочество Фрося», – звучит великолепно, не правда ли?ФросяВ формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.


Пылесос разбушевался

История, которую вы сейчас прочитаете, – настоящая сенсация. Я даже написала о ней на первой странице газеты «Джингл Таймс». А произошла она из-за того, что я очень-очень занята на работе и на домашние дела у меня совсем нет времени. – КотяВ формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.


Другие книги автора
Адюльтер доктора Градова

Внимательный читатель при некоторой работе ума будет сторицей вознагражден интереснейшими наблюдениями автора о правде жизни, о правде любви, о зове природы и о неоднозначности человеческой натуры. А еще о том, о чем не говорят в приличном обществе, но о том, что это всё-таки есть… Есть сплошь и рядом. А вот опускаемся ли мы при этом до свинства или остаемся все же людьми — каждый решает сам. И не все — только черное и белое. И больше вопросов, чем ответов. И нешуточные страсти, и боль разлуки и страдания от безвыходности и … резать по живому… Это написано не по учебникам и наивным детским книжкам о любви.


Остаться у бедуинов навсегда!

О сафари в Сахаре, верблюдах, бедуинах и звёздном небе.


Роман с Польшей

Те, кому посчастливилось прочитать книгу этого автора, изданную небольшим тиражом, узнают из эссе только новые детали, штрихи о других поездках и встречах Алексея с Польшей и поляками. Те, кто книгу его не читал, таким образом могут в краткой сжатой форме понять суть его исследований. Кроме того, эссе еще и проиллюстрировано фотографиями изысканной польской архитектуры. Удовольствие от прочтения (язык очень легкий, живой и образный, как обычно) и просмотра гарантировано.


Северин Краевский: "Я не легенда..."

Его называют непревзойденным мелодистом, Великим Романтиком эры биг-бита. Даже его имя звучит романтично: Северин Краевский… Наверно, оно хорошо подошло бы какому-нибудь исследователю-полярнику или, скажем, поэту, воспевающему суровое величие Севера, или певцу одухотворенной красоты Балтики. Для миллионов поляков Северин Краевский- символ польской эстрады. Но когда его называют "легендой", он возражает: "Я ещё не произнёс последнего слова и не нуждаюсь в дифирамбах".— Северин — гений, — сказала о нем Марыля Родович. — Это незаурядная личность, у него нет последователей.