Поезд, то и дело ныряя в тоннели, шел в Сухуми. Справа за окном море, зеленое, завораживающее, лениво накатывалось на берег, почти подмывая железнодорожную насыпь. Слева вплотную подходили горы. Исполинские камни, скатившиеся когда-то с их вершин и громоздившиеся теперь у самой дороги, сплошь заросли ежевикой, колючим кустарником и лианами. Кое-где камни сочились источниками и родниками, кое-где среди скал разлетались бисером водопады. Поезд останавливался у станций со звучными названиями, оставлял на платформах отдыхающих, забирал местных жителей — энергичных усатых мужчин в широких кепи и молчаливых, нагруженных корзинами женщин в черных платьях и шалях. Потом поезд пришел в Сухуми.
На вокзале какой-то парень вызвался помочь поднести вещи к автобусу.
— Камни везешь, дорогая?
Вещи и впрямь были тяжелые — магнитофон, фотокамеры, кассеты с пленкой. Я ехала в Сухумский питомник изучать поведение обезьян.
— В питомник? — Парень участливо прищелкнул языком.— Питомник на горе, знаешь?
— Знаю.
— Слушай, высоко. Тяжело забираться. Помочь, а?
— Ничего, заберусь. Автобус уже трогался.
— Гора, слушай, Трапеция называется,— уже вдогонку крикнул парень.
— Зна-аю-ю...
Перед поездкой я прочитала о Сухумском питомнике все, что удалось найти. Питомник был организован в 1927 году. Для медицинских и биологических исследований требовались обезьяны. Требовались в больших количествах. Покупать их было слишком дорого. Тогда возникла мысль создать в стране собственный питомник обезьян. Выбрать место, более или менее подходящее по климатическим условиям, закупить партию обезьян, акклиматизировать их и попытаться разводить. Мысль эта многим показалась фантастической. Во-первых, никто и никогда не устраивал еще обезьяний питомник так далеко к северу — ведь обезьяны обитатели жарких стран. Во-вторых, закупка, содержание обезьян, организация всего дела требовали денег. И, надо думать, немалых. Это был непростой вопрос, если вспомнить, что 1927 год — год создания питомника,— отделяли всего лишь несколько лет от гражданской войны.
Просьба ученых была, однако, поддержана. Большую помощь оказал Нарком здравоохранения Николай Александрович Семашко.