Иван Лесны
О недугах сильных мира сего
(Властелины мира глазами невролога)
Пер. с чеш. и вступит, статья Н. Я. Купцовой
СОДЕРЖАНИЕ (Книга 1)
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
ЦЕЗАРЬ КАЛИГУЛА КЛАВДИЙ ДОМИЦИАН КАРЛ IV ВАЦЛАВ IV ЛАДИСЛАВ ПОГРОБЕК ФИЛИПП IV КРАСИВЫЙ КАРЛ VI ГАБСБУРГИ ВИЛЬГЕЛЬМ II ГЕОРГ III АНГЛИЙСКИЙ
Вместо предисловия
Полвека назад, нарушив семейную традицию, Иван Лесны стал врачом. В семье в чести были филологи. Дед по материнской линии занимался историей немецкой и скандинавских литератур, основал в Праге скандинавско-нидерландский институт. Он принадлежал к узкому кругу президента Масарика. Отец, по происхождению из крестьян, был филологом в первом поколении, специализировался по древнеиндийским и современным индийским языкам, участвовал в археологических раскопках в Индии, был личным другом Рабиндраната Тагора; позднее преподавал в университете и возглавлял институт востоковедения. На решение сына Винценц Лесны отреагировал неожиданно: "Если хочешь изучать медицину -- обещай мне, что бедных будешь лечить бесплатно...". Профессор и не подозревал, как легко будет сыну выполнить его условие...
Однако филологические наклонности, по-видимому, все же дремали в успешном враче-неврологе, потому что много лет спустя, уже будучи профессором, доктором медицинских наук и известным в своей области специалистом, он вдруг написал книгу. Называлась она "О недугах сильных мира сего" и состояла из документальных очерков, посвященных таким историческим лицам, как Цезарь, Калигула, Наполеон, Валленштейн, Карл IV... Аспект, в котором Иван Лесны рассматривал своих героев, исходил из его профессии и был отражен в названии -- каждый очерк был попыткой установить диагноз болезни "пациента", поступки которого в свое время влияли на ход истории. Успех книги был колоссальный. Известность профессора перешагнула рамки ученых кругов и заставила его снова взяться за перо. Сегодня он является автором трех популярных книг; четвертая ждет своего издателя. Некоторые из этих очерков издательство "Графит" предлагает настоящей книгой советскому читателю. А чтобы знакомство было полным, предваряем ее следующим интервью.
С чего началось Ваше увлечение, когда Вы занялись "своим" первым сановником?
Исходный момент я могу назвать сегодня совершенно точно: в 1961 году, на одной из комиссий ученого совета медицинского факультета профессор Владимир Едличка -- очень известный наш терапевт -- вдруг спросил меня: "Слушайте, а что, собственно, было у Карла IV? Кажется, что-то по вашей части...". Этот вопрос не давал мне спать. Сначала я перерыл всю домашнюю библиотеку, потом обратился к архивам. К счастью, восемь лет латыни позволяют мне свободно пользоваться этим языком. И постепенно передо мной вырисовывалась довольно полная картина загадочной -- как считалось веками -болезни Карла IV. Обработав материал, я выступил с ним в академии, совсем не ожидая, что он вызовет такой небывалый интерес.
Тем не менее книжка появилась не сразу...
И не могла появиться сразу -- на литературу такого рода у меня просто не хватало времени. Только выйдя на пенсию десять лет спустя, я занялся своими "раскопками".
Мне кажется, самое трудное в Ваших "раскопках" -- это отделить зерно от плевел; ведь Ваши пациенты жили в большинстве своем много веков назад, и описание их болезней попадало в хроники, искаженное уровнем медицинских знаний того времени.
Да, исторические источники и в самом деле полны порой противоречий. Но иногда мне и "везет" -- например, работая над очерком о Вацлаве IV -- сыне Карла IV, я натолкнулся на свидетельства чешского врача Албика из Уничова, лечившего короля, который очень точно описал его болезнь. Надо сказать, что чешская медицина в то время находилась на довольно высоком уровне для своей эпохи -- тому же Албику принадлежит, в частности, учебник медицины, в котором многие способы лечения близки сегодняшним.
Как относятся к Вашим "открытиям" коллеги?
С большим интересом. Часто обсуждают со мной очередной очерк и поставленный в нем "диагноз". С таким же интересом я встречаюсь часто и за рубежом. Как-то довелось выступать с докладом о Карле VI -- французском короле -- во Франции. Дело в том, что этот монарх вошел в историю под прозвищем Безумный. Мне удалось раздобыть интересные материалы, изучить ход его болезни и установить то. что он отнюдь не был "безумным" в полном смысле этого слова, а страдал темпоральной (височной) эпилепсией, начавшейся вследствие пережитого шока и углублявшейся с течением лет. Надо сказать, что французские коллеги согласились с этим выводом.
Насколько мне известно, не всегда Ваши лекции встречаются с пониманием.
Вы имеете в виду историю с Бедржихом Сметаной? Да, тут сыграла роль инерция возвеличивания. Этот композитор занимает исключительное положение в истории нашей культуры, и занимает его по праву. И не принято писать о нем что-то плохое. Причем его болезнь и смерть долгое время были предметом научных споров: одни врачи считали ее венерической, другие опровергали это. Надо сказать, что с точки зрения врача, в венерической болезни нет ничего зазорного, но общественная мораль иногда до удивления ханжественна. Так вот, Сметана был табу. И когда я занялся материалами его болезни, мне пытались воспрепятствовать. Его потомки протестовали против моих занятий и даже угрожали мне. В конце концов в дело вмешался даже недавний министр здравоохранения, который звонил мне и отговаривал. К счастью, он считал себя моим учеником и не решался запрещать... Парадокс в том, что в ходе исследований мне удалось установить, что Сметана страдал отнюдь не венерической болезнью, а атрофией коры головного мозга, которая в прошлом веке не была еще известна. Когда я выступил с этим на публичной лекции, семья Сметаны поблагодарила меня за очищение его имени.