Чёрные тучи давно поглотили и месяц, и звёзды, и мне казалось, что они уже готовятся спуститься и окутать нас своим траурным покрывалом. Мерзко здесь, и место, и погода – не для прогулок. Сквозь густую, вязкую ночную тьму проступают тёмные силуэты искорёженных, гнущихся под натиском ветра деревьев. Тут и там слышится треск веток, неугомонный ветер завывает, навевая тоску. Сейчас бы сидеть дома у окна с чашкой чая или бокалом чего покрепче. И свечи зажечь, чтобы стало уютнее.
Размякшая земля противно чавкала под ногами. Бледный луч фонарика медленно полз по мокрой, местами прибитой долгим ночным дождём траве. Герберт поднял фонарик повыше, слабый свет упал на нашу дорогу – непролазную грязь впереди.
Мои распущенные волосы уже наверняка слиплись в разной толщины сосульки, футболка и джинсы промокли насквозь. Даже представлять не хочу, как выгляжу после пары часов блуждания по лесу в такую погоду.
Муж мог бы и предупредить, что именно нас ждёт. Я бы, по крайней мере, к этому подготовилась. Капюшон ветровки под таким дождём не помог бы, да и зонт недолго бы продержался, но я могла хоть собрать волосы в какую-нибудь дульку на макушке. Выглядела бы, правда, как какая-нибудь засушенная старая дева позапрошлого века, но всё же лучше, чем сейчас.
– Герберт, подожди!
Я сняла безнадёжно испорченные кроссовки и швырнула их под первое попавшееся дерево – кривое, сухое, казавшееся безжизненным.
Пожалеть об этом пришлось почти сразу: ноги облепила густая, тягучая грязь.
– Хорошо, что ты не можешь замёрзнуть, звёздочка, – сказал муж. – Потерпи, скоро будем дома.
– Почему Лиля не с нами? – спросила я, не скрывая раздражения.
Бывшая жена Герберта, судья Лилиана, а для меня – одна из лучших подруг, Лиля – обычно первой рвалась исполнять приказы великого Грарга. Но в последнее время она откровенно игнорирует все дела тёмного ордена.
– Имеет право расслабиться, – напомнил любимый. – С её-то заслугами перед Граргом.
– Можешь, наконец, объяснить, зачем мы тут лазим? – уже в который раз повторила я
Что могло привести нас в такую глушь? Тут не послужишь повелителю: вокруг ни души. Интересно, обычные люди здесь хоть изредка бывают? И вообще, куда нас занесло? Говорим мы сейчас по-английски. Одно из правил ордена Грарга: разговаривать на языке той страны, в которой находишься, если тебя может услышать кто-нибудь посторонний. Ну, и что это? Англия или Америка? Англия, наверное, природа, вроде, европейская.
– Ищем, – коротко бросил любимый.
– Что ищем? Что это за место? И почему непременно нужно искать здесь что-то ночью?
– Мы в Уичвудском лесу. Легендарное место, между прочим. Он считается обиталищем привидений, – Герберт тихо, весело взвыл, изображая призрака. – Страшно?
– Очень! – фыркнула я. Взгляд непроизвольно остановился на сверкающем в темноте на моём пальце золотом кольце с коричневым камнем, знаке хорошего служения Граргу. – Это Англия?
– Да, пока поищем здесь и, если не повезёт, побродим через несколько дней по Кричащему лесу.
– Это ещё что? – поморщилась я. – Тебе тут шума не хватает?
– О, это гораздо более любопытное место – улыбнулся муж. – В нём местные жители если им верить, встречают кричащих призраков. Как говорят, наиболее часто там видят повесившегося полковника, цыганку, монаха…
– Смешно, – ухмыльнулась я. – И что, там правда водятся привидения? С самоубийцей всё ясно, призрак цыганки тоже, в принципе, могу представить. Монаха-то почему на земле забыли? Ему, вроде как, привидением быть не положено.
– А чёрт его знает! Если там и водятся призраки, вряд ли они захотят с нами общаться. Особенно монах. Уж он точно уберётся от нас на другой конец леса, дорогая. Если, конечно, тёплая компания кричащих привидений вообще существует.
– Так, любимый, хватит заговаривать мне зубы! – опомнилась я. – Ты так и не ответил на простой вопрос. Что мы ищем? Это нечестно! Ты всё знаешь, а я только таскаюсь за тобой по грязи! Почему ты не хочешь рассказать?!
– Я не хотел бы прибавлять тебе грехов, – неожиданно серьёзно ответил Герберт.
– А остальные называют это заслугами перед великим Граргом, – напомнила я.
– Вика, остановись! – его лицо исказилось, будто от боли. – Милая, ты и так за какой-то год получила коричневое кольцо! Хватит тебе заслуг! Я сам буду служить за нас обоих.
Я с нежностью посмотрела на побледневшего мужа. Опять он заботится об остатках моей души. Только выбор сделан, я уже в ордене Грарга. Ради того, чтобы быть с любимым, я согласилась искалечить душу и, не задумываясь, сделала бы это снова, если бы мне опять пришлось выбирать между жизнью с Гербертом и обычным человеческим существованием.
– Я ведь могу спросить у Лили… – протянула я. – Или ещё у кого-нибудь…
– Ладно, – неохотно сдался Герберт. – Пойдём потихоньку дальше, расскажу по дороге.
Я с готовностью двинулась рядом с мужем, вцепившись в его руку. Герберт освещал фонариком мокрую землю, траву, пристально вглядываясь в бледное светящееся пятно, в мельтешащие в призрачном свете капли дождя.
