Не убивай.
Не кради.
Не будь непристойным.
Не лги.
Не пей опьяняющих напитков.
Всего пять.
Пять моральных заповедей.
«Твори свое спасение» — последние слова, что он произнес.
Последователи называли его Шаста, что означает «учитель». Он не претендовал на божественное происхождение. Ученик Гаутамы Сиддхартха, шестой век до Христа, северная индийская провинция Непала. Много лет спустя ему дадут новое имя — «просветленный», а в последствии — Шакьямуни Будда.
Прежде чем попасть в Азию, он неоднократно будет рисковать своей жизнью в морях, смотреть в лицо опасности на караванных путях. Глотать песок пустыни или злой ветер океана.
Спасение за счет человеческих усилий без сомнительной веры в сверхъестественное.
Познать себя, соединившись с космосом.
Найти ответы там, где прежде никто не искал.
Завоевать Тибет, Кашмир, Цейлон, Бирму, Яве, Сиам, Корею, Китай и Японию без единого выстрела.
Написать Евангелие до прихода Христа.
Заставить последователей поверить, что он будет возвращаться на землю вновь и вновь.
Любое изваяние радушно его встретит — будь то крохотная деревянная статуэтка или огромная бронзовая фигура.
Абсолют, заключенный в бесконечном Я ЕСТЬ.
Разрешение отбирать истину из всех религий, существующих на планете.
Бог, который всегда молчит.
Ночь. Загородные дома уже давно погрузились в темноту. Спали, вероятно, и счастливые хозяева. Зеленые лужайки мирно дремали в предвкушении утра, когда сонный служитель примется поливать из шланга, наблюдая, как играет радуга — красный, голубой, желтый… цвета будут сменять друг друга. Однако кто-то все же не спал За забором одного из домов отворилась дверь, и выглянул мужчина. С минуту он смотрел по сторонам, затем прошел к большой темной машине и завел двигатель. Вздохнул, глянул на часы и полез в карман. Две таблетки — он отправил их по назначению. Дернулся кадык — мужчина поморщился. Спустя пару минут из дома вышли еще двое — они несли свернутый ковер.
Аккуратно, — сказал тот, что был постарше.
Мужчины осторожно положили ковер в машину.
— Я остаюсь, думаю, он скоро подъедет. Ты окно открыл? Не открыл? В другую комнату перенес? Ну и правильно. Почему в машине нет воды? Сколько раз тебе говорить — купи воды и пусть она себе лежит.
— С машиной что делать? — спросил молодой.
— Что делать, что делать… а ты не знаешь! Сядешь и отгонишь. Или думаешь, мне машиной заниматься? Она тебя видела?
— Думаю, не видела — спала она.
— Ничего нельзя поручить. За что бы не взялся, все идет наперекосяк.
— Мне с ним? — спросил второй.
— Как ты?
— Нормально. Со мной все в порядке. Вы не беспокойтесь.
— Прихватило вдруг, ноет и ноет, не открылась бы язва. Некогда болеть. Ну да ладно, поезжайте. Вот еще что…
Оба замерли, ожидая приказаний.
— Поезжайте, поезжайте, — мужчина махнул рукой, — на такси я приехал.
— Нельзя вам на такси.
— Можно! Времени не было… его и сейчас нет. Поезжайте, поезжайте. Подушку куда дел?
— Под голову положил, — сказал молодой.
— Тьфу! Антихрист! У тебя отродясь мозгов не было!
— Подушку забрать?
— Да поезжайте вы, наконец! А потом мигом к Фенгольду.
— К доктору? Так вы ему уже звонили.
— Дурак ты у меня. Спал ты — понимаешь? За машиной побежал, а Фенгольд уже уехал. Дело-то серьезное. Приступ у нее! Сердечко прихватило. Ну? Понял?
Вспыхнули ярко красные фонари стоп-сигналов, в нос ударил удушливый запах солярки, и мужчина чихнул. Затем он взял стоящий на крыльце веник и принялся мести грязь, которой не было.
Я сидел и примерял ботинки — огромный магазин. Среда — рабочий день, и посетителей не так много — вообще никого нет. И кожей пахнет — довольно сильно. Вначале запах показался мне неприятным. Однако он затем куда-то пропал. А еще я подумал, что бы произошло, если бы я устроился на работу продавцом именно сюда. Глупая мысль, — кажется, я позволил себе усмехнуться. И только я усмехнулся, как вижу объявление — «Требуется продавец. Возраст и пол значения не имеют». А до этой минуты я пребывал в некотором сомнении — купить ли черные башмаки или коричневые. Черные — они практичней, однако мне больше нравились именно коричневые.
Сижу уже в кабинете и держу коробку с ботинками. Волнения не было, скорей любопытство. И ей, видно, любопытно — она меня изучает. Однако изучает тактично — не всякий так умеет. Документов нет. Обычно всегда какое-нибудь удостоверение захвачу, а тут как назло собрался и думаю — а к чему они? И не взял. А она меня взяла. Но предупредила: полагается испытательный срок. И постарайтесь улыбаться клиентам, даже когда нет настроения — улыбайтесь и все тут.
Стою перед зеркалом уже дома в новых ботинках и… улыбаюсь. Растягиваю рот и понимаю, что улыбаться-то я не умею. Получается все что угодно, но только не улыбка. Что такое улыбка, я знаю. А друг не справлюсь? Они же все как один капризные — нынешние покупатели. Им невозможно угодить. Они всегда к чему-нибудь начнут придираться… я и сам долго не мог выбрать ботинки. Даже вспотел. А тут мне придется потеть каждый день и встречать каждого улыбкой.
Конечно, главное в человеке и вовсе не его внешний вид. Однако и внешний вид представляет большое значение. Порой значительно большее, чем вам этого хотелось. Гармония в целом — явление крайне редкое, возможно, слишком редкое, когда форма и содержание находятся в единстве. Часто происходит обратное. Часто недостаток одного приходится компенсировать чем-то другим. Своего рода обман — попытка достигнуть гармонии. Вот и мои ботинки. Почему я купил все же коричневые, а не черные? Не знаю, не могу сказать — они мне приглянулись. Сегодня среда. Она сказала, приходите в пятницу, а в субботу приступайте к работе. У меня всего лишь один свободный день — четверг. А прежде все дни были свободные, и разницы в том, что у нас среда или воскресенье, не существовало. Отныне все будет иначе, а как иначе — я не знаю.
