Новая русская статуя

Новая русская статуя

Авторы:

Жанр: Критика

Цикл: Стасов В.В. Художественная критика

Формат: Полный

Всего в книге 3 страницы. Год издания книги - 1952 .

историк искусства и литературы, музыкальный и художественный критик и археолог.

Читать онлайн Новая русская статуя


(«Иван Грозный» Антокольского).

В настоящую минуту — одним капитальным художественным произведением в Петербурге больше. Это — большая статуя, вылепленная из глины, в натуральную величину, молодым скульптором Антокольским: «Иоанн Грозный». Задуманная еще в начале 1870 года и начатая прошлым летом, она, по мысли ее автора, должна была поспеть к последней нашей академической выставке. Но это не могло осуществиться в такое короткое время, и вот теперь лишь на днях окончена работа статуи. К несчастью, нашей публике, кажется, не суждено увидеть этого замечательного произведения. Г-н Антокольский должен на днях уехать за границу, во-первых, потому, что того требует его здоровье, а во-вторых, потому, что он получил, как мы слышали, поручение исполнить из мрамора своего «Иоанна». Быть может, пройдет 2–3 года, пока многосложная работа эта не будет доведена до конца в Риме, и было бы слишком жалко, если бы до тех пор большинство нашей публики не получило хотя некоторого понятия о новом замечательном произведении нашего искусства.

Лет 7 тому назад, если не ошибаемся, в 1863 году, г. Антокольский впервые выступил перед нашей публикой с первым своим скульптурным произведением, произведенным из слоновой кости и дерева: «Портной еврей в своей лавочке, вдевающий нитку в иголку». Мы тогда же радостно приветствовали молодого 22-летнего художника, представившего с первого же шага такие решительные доказательства огромного и оригинального таланта, и с тех пор не переставали следить с самым горячим участием за новыми произведениями энергического деятеля, которому приходилось бороться со множеством тяжких обстоятельств. За «Евреем портным» последовал «Еврей скупой», считающий на прилавке деньги; потом горельеф «Неверие Фомы» (сюжет, заданный скульптурным классом Академии), потом некоторые другие произведения меньшей важности, наконец, большое и необыкновенно самобытное произведение: «Сцена инквизиции», выполненное из глины и отлитое потом из гипса. Здесь г. Антокольский задал себе задачу совершенно оригинальную. Ему казалось, что скульптура может пользоваться новыми, никем не пробованными эффектами освещения и что можно для этого комбинировать освещение дневное с освещением огненным или же употреблять один последний род освещения. В настоящем случае он проделал у своего горельефа сбоку небольшое отверстие, сзади которого можно поместить лампу или свечи, и оттуда получала свое освещение его «Сцена инквизиции». Тут был представлен подвал, где за длинным столом сидели и беседовали евреи разных сословий, возраста и характеров. Послышался откуда-то шум, все вскочили со своих мест, бегут вон, стол опрокинулся, скатерть сдернута со своего места, посуда летит на пол, скамейки и стулья опрокинуты, и только двое из присутствующих, мужественнее и самостоятельнее других, остались встречать налетевшую беду. Между тем по крутой вьющейся винтом лестнице с левого бока спускаются грозные враги: идет мерным шагом непоколебимый, неумолимый кардинал, с каменным лицом, кругом него стража с пиками и алебардами; а так как прорезное окно выходит прямо на эту лестницу, то кардинал с его злыми драбантами всего сильнее освещены и круглятся среди полумрака и тени остальной сцены. Все вместе было так ново, так необыкновенно, до того выходило из закостеневших скульптурных привычек наших, что, конечно, все старое художественное поколение тотчас же поднялось и завопило. «Да это не скульптура, да это не искусство! — кричали многие. — Это просто нюрнбергские резные игрушки, это не что иное, как посягательство скульптуры на живопись, это грубое какое-то заблуждение и больше ничего!» И, однакоже, все самые ревностные оппоненты не могли тут же не сознаться, что как бы там ни было, а этот молодой удалец, дерзко разрушающий старые привычки, — мастер своего дела, хотя бы по одной только технике (даром, что получил всего только две серебряные медали и никаких других более никогда не получит, как бывший «вольноприходящий» Академии художеств). Они должны были сознаться, что и лепит он отлично фигуру человеческую, и драпировки разумеет основательно. Между тем, молодое поколение наших художников с восторгом рукоплескало смелым попыткам свежего таланта, и каждый из числа молодежи этой любовался на отдельно отлитые мастерские головы иных персонажей этой «сцены». Две из числа этих голов даже приобретены для прекрасных нынешних коллекций Общества поощрения художеств. Наконец, в дополнение ко всему, ее императорское высочество великая княгиня Мария Николаевна, президент Академии, поручила г. Антокольскому воспроизвести для нее оригинальное его произведение из терракоты (обожженной глины). [1]

Таковы были до сих пор создания г. Антокольского. Нынче он выступил с произведением, которое затмевает их все, и смело выговорим это — есть, бесспорно, примечательнейшее создание русской скульптуры. Подобной силы и глубины выражения, подобной реальности и правды еще не представляло до сих пор наше отечественное ваяние.

Царь Иоанн сидит в царском кресле, злой и грозный и словно одержимый одним из тех припадков, которые стоили жизни и нестерпимых мучений тысячам наших предков. Он одет в монашеский узкий подрясник; кожаный кушак плотно облегает высокий и исхудалый стан его, на колени наброшена у него богатая соболья шуба, на голове скуфейка. Тип лица воспроизводит сохранившиеся описания: редкая, точно клочьями, борода, насупленные брови, осунувшееся злое лицо. Голова наклонена, из-под сильно выдавшегося вперед лба глядят грозные глаза, неопределенно блуждающие где-то в пространстве. Иоанн только что читал какую-то книгу, которой листы, с силой перевороченные, так и раскрылись из середины своего переплета: она осталась забытая у царя на колене, — быть может, это один из синодиков со списками убиенных и загубленных, — а между тем подле самого кресла вонзился в землю грозный посох царский с острым железным наконечником; рука, метнувшая его, лежит, судорожно простертая на ручке кресла, с жилистыми пальцами, точно туда вцепившимися; другая рука сжимает четки. И все-таки — это не просто кровожадный и грозный тигр перед нами. В этом нечеловеческом существе, обуреваемом страстью и полном свирепого, неукротимого духа, слышится все-таки что-то величественное, что-то выходящее из ряда вон. Эта голова способна к великим предприятиям и мыслям, весь этот облик говорит о могучих способностях души, искаженной, но все-таки великой. Таково выражение, вложенное г. Антокольским в его нынешнее создание. Когда подобные задачи брало на себя до сих пор наше искусство, наша скульптура?


С этой книгой читают
Верещагин об искусстве
Жанр: Критика

историк искусства и литературы, музыкальный и художественный критик и археолог.


Немецкие критики о русском художестве на венской выставке
Жанр: Критика

историк искусства и литературы, музыкальный и художественный критик и археолог.


Киберы будут, но подумаем лучше о человеке
Жанр: Критика

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


«Человеку может надоесть все, кроме творчества...»
Жанр: Критика

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


О репертуаре коммунальных и государственных театров
Жанр: Критика

«В Народном Доме, ставшем театром Петербургской Коммуны, за лето не изменилось ничего, сравнительно с прошлым годом. Так же чувствуется, что та разноликая масса публики, среди которой есть, несомненно, не только мелкая буржуазия, но и настоящие пролетарии, считает это место своим и привыкла наводнять просторное помещение и сад; сцена Народного Дома удовлетворяет вкусам большинства…».


От Ибсена к Стриндбергу
Жанр: Критика

«Маленький норвежский городок. 3000 жителей. Разговаривают все о коммерции. Везде щелкают счеты – кроме тех мест, где нечего считать и не о чем разговаривать; зато там также нечего есть. Иногда, пожалуй, читают Библию. Остальные занятия считаются неприличными; да вряд ли там кто и знает, что у людей бывают другие занятия…».


Доброжелательный ответ
Жанр: Критика

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жюль Верн — историк географии
Жанр: Критика

В этом предисловии к 23-му тому Собрания сочинений Жюля Верна автор рассказывает об истории создания Жюлем Верном большого научно-популярного труда "История великих путешествий и великих путешественников".


И живут не так, как прежде…

Военные устраивают небольшой Армагедон, и планета Земля практически полностью освобождается от населявших ее людей, уцелели единицы, находившиеся в это время под землей. Однажды двое уцелевших — мужчина и женщина встречаются.fantlab.ru © suhan_ilich.


Сказание о том, как князь Милош судьбу испытывал

Первое сказание из цикла "Балканский венец".Сильно и крепко было Сербское царство, пока не поссорились между собой Милош Обилич и Вук Бранкович, зятья царя Лазаря. А трудно представить что-либо худшее для страны, чем междоусобица прямо перед вторжением врагов. В надежде остановить вражду отослал царь своих родичей в разные концы страны, и во время этого путешествия князь Милош и повстречал странного турка-бродягу по имени Баязид, который предрек Обиличу судьбу, ожидающую того в близящейся войне.


Диана

«В длинном зале Эрмитажа с античными фресками, украшающими стены и овальный потолок, и с мраморными статуями на блестящем узорчатом паркете, – в этом зале давно уже сидел косматый молодой человек в пиджаке самого будничного вида. Он выбрал стул как раз между двумя творениями Гудона: статуей Вольтера и Дианой…».


Гашиш

«Прекрасная Айша, стройная как пальма, черноокая и грациозная как дикая газель, приняла от отца драгоценный подарок, украшенный изумрудами флакон, в котором заключался гашиш, и спрятала в своей шкатулке, где хранились её сокровища…».


Другие книги автора
Искусство девятнадцатого века
Жанр: Критика

историк искусства и литературы, музыкальный и художественный критик и археолог.


Василий Васильевич Верещагин

историк искусства и литературы, музыкальный и художественный критик и археолог.


Картина Репина «Бурлаки на Волге»
Жанр: Критика

историк искусства и литературы, музыкальный и художественный критик и археолог.