Владимир Латушов
НОЧНОЙ ГОСТЬ КИБАЛЬЧИЧА
Когда первый еще морозный луч света заглянул в камеру, Кибальчич спал.
Луч обежал помещение, уколол в глаз прильнувшего к "волчку" надзирателя и лег полосой на пол.
Тогда Кибальчич проснулся. Он вообще не мог сказать, спал ли эту ночь. Ночь была последняя в его жизни, а может, от этого и странная.
Да-да, сначала пришел священник. Он стал с ним спорить о загробной жизни, пытался что-то говорить о множественности миров, а глупый старик смотрел на него удивленно.
Потом... Да, потом было... Потом была дремота, надзиратель, прокурор, а он хотел спать, в последний раз выспаться, а потом...
1
А потом... Он проснулся от присутствия в камере человека. Сначала пахнуло чем-то горьким, похожим на керосин, а потом он почувствовал, что не один.
У стены стоял человек в коротком, необычном для взгляда пиджаке. Он удивленно озирался.
Кибальчич мгновенно сел на кровати. Об этом он слышал от товарищей - в последнюю ночь заключенных пытают...
- Что вам угодно? - хватаясь за прикованный к полу табурет, спросил он.
- Извините, - растерянно произнес незнакомец. - А вы... Вы кто? Вы не из нашей группы!
- Перестаньте, - поморщился Николай Иванович, - эти штучки не пройдут...
- Извините, - смутился незнакомец, - так вы не из архива? Впрочем, что я говорю... А, вы, наверное, с киностудии?..
Он посмотрел на огромные квадратные часы, застегнутые на запястье, и покачал головой.
- Извините, я первый раз... Какая киностудия! Перенос произошел нормально. А сейчас, по всей видимости, два часа тринадцать минут 2 апреля 1881 года.
- Нет, - съязвил Кибальчич, - третьего апреля.
- Ага, - сказал незнакомец, - понятно: потери при переносе.
- Что вам угодно? - еще раз спросил Кибальчич. - Больше того, что я сказал на следствии и суде, говорить не намерен.
- Простите, - подошел поближе незнакомец, - нельзя ли узнать, кто вы?
- Приговоренный к смертной казни Николай Иванов Кибальчич...
- Кибальчич! - обрадованно вскрикнул незнакомец. - Да выто нам и нужны!
Дверь неожиданно отворилась. Незнакомец щелкнул какой-то штукой и исчез.
Смотритель и надзиратель вошли, убрали посуду со стола и посоветовали спать.
Когда они вышли, незнакомец появился вновь. Кибальчич потер глаза, потом набрал воды из умывальника и вымыл лицо. Незнакомец сидел на его кровати.
- Ничего не понимаю...
- Я могу объяснить, - с готовностью предложил незнакомец.
- Погодите, как же они вас не увидели? Вы что, невидимой Шапкой владеете?
В Кибальчиче заговорил ученый, чего он уже давно от себя не ожидал. С тех пор, как передал через адвоката Герарда на рассмотрение ученых проект своего летательного аппарата.
- Я все объясню. Но сначала скажите: вы написали проект?
- Летательного аппарата, да?
- Его самого. Где он?
- Передал господину Герарду для передачи через господина министра комиссии ученых.
Незнакомец полез в пиджак и вытащил несколько фотографий.
- Он? С первого взгляда Кибальчич узнал свой почерк, свои чертежи. Потом отшатнулся, затем впился глазами в фотографии. В верхнем левом углу на каждой фотокопии его чертежей и описания стоял штампик.
- "Из фондов бывшего Департамента полиции", - прочитал он, и голос его внезапно охрип. - Что это значит?
- А то это и значит, - грустно сказал незнакомец, - что никаким ученым ваши чертежи не были переданы и узнали о них только в 1917 году, после революции...
- Позвольте, позвольте, какая революция? - Голова у Николая Ивановича несколько закружилась. - В 1917-м? Это через тридцать шесть лет?
- Успокойтесь, - усадил его рядом незнакомец, - я вам все расскажу.
2
"Самое страшное для него потрясение не в том, что "Народная воля" шла неправильным путем. Это он понимал. Не было тогда просто другой активной силы для борьбы с царизмом. И это он понимает. Страшное для него, что его чертежи столько лет провалялись в архивах".
"Почему я так верил, что проект дойдет до ученых? Кто я для них? Цареубийца. Впрочем, при чем здесь это! Ученые рассмотрели бы проект, если бы он к ним дошел. Но эти мерзавцы побоялись. Правильно, вот в чем дело. Еще бы - цареубийца и предлагает проект воздушного корабля".
"Поймет ли он, что его идеи устарели? Правда, Циолковский позднее разработал теорию ракеты, но придумал-то Кибальчич раньше.
"Но я все-таки молодец. После пяти лет подполья не забыть основы механики, физики, химии и придумать мой аппарат. Спасибо за комплимент. Э, химию-то я забыл... У этого, из Калуги, как его фамилия, ну да неважно, спрошу, ракета летит на жидком горючем, а у меня на твердом. У меня пироксилин или сжатый порох. Или смесь. Месяц поэкспериментировать, и сам бы додумался до жидкого топлива. Не будет. И не будем! Скажи спасибо, что тебе единственному из современников удалось поговорить с будущим".
"Проект был разработан им в тюрьме. А мы искали дополнение к проекту. А он его не писал. Это дополнение у него в голове. А как мы его искали! Это в воспоминаниях Герарда, адвоката, есть фраза: "Передал проект и дополнение к проекту". А мы думали, что он его действительно написал. Погорит теперь федотовская статья".
