(Расследует Денисов № 2)
Развод заступающих на смену милиционеров проходил по привычной жесткой схеме: сначала дежурный знакомил с оперативной обстановкой, потом ставил задачи, зачитывал свежие ориентировки и — «Встать! Принять посты!».
Служба наряда во многом зависела от поступивших за день ориентировок о преступлениях, их следовало записать и запомнить. Но сегодня ничего такого не было: сутки на вокзале и в городе прошли тихо.
— Фогеля пока не задержали, приметы вам известны, — только объявил дежурный и снова вернулся к задачам наряда.
Фогель был вором-рецидивистом, которого уже вторые сутки разыскивали работники МУРа.
Наконец — «Встать! Принять посты!».
Громко переговариваясь, милиционеры и в их числе Денисов потянулись по заснеженной платформе к зданию вокзала.
Денисов нес службу у автоматических камер хранения. Стальные ящики, поставленные друг на друга, отгораживали с трех сторон площадку в самой средине зала для транзитных пассажиров. Четвертой стеной служил ряд сдвинутых вместе высоких неуклюжих диванов.
Пассажиров в камере хранения было немного. Равномерным шагом Денисов несколько раз прошелся вдоль запертых ячеек и вернулся к выходу. Здесь его неожиданно окликнули.
От дверей навстречу Денисову шел капитан Кристинин, на ходу протирая платком запотевшие стекла очков. Из-за его спины дружески улыбался и кивал Денисову Михаил Иосифович Горбунов.
— Добро пожаловать! — Денисов поправил портупею и попятился, пропуская гостей из МУРа. — Фогеля еще не задержали?
— Если только в последние пять минут, — Кристинин снял шапку, надел очки и пригладил свою смоляную коротко стриженную, как после болезни, голову. — Поверь мне: нам еще придется немало с ним повозиться… Вокзалы, гостиницы, выставки… Я немного Фогеля знаю. В нем ни капли этого воровского тщеславия… — Кристинин, похоже, продолжал прерванный разговор с Горбуновым.
Несмотря на поздний час, по всему огромному залу сновали люди, без устали хлопали узкими, словно обрезанными, крыльями автоматические справочные установки, монотонно бубнило радио. Массивные стеклянные двери размеренно-тяжело описывали свои стандартные полуокружности.
Пока Кристинин оглядывался по сторонам, к Денисову подошел старшина Ниязов. Майор Горбунов, не упускавший случая попрактиковаться в языковедении, обрадовался.
— Ассалом-алейкум, ака! Яхшимисыз?
Старшина улыбнулся и тоже что-то сказал по-узбекски.
— Интересно здесь дежурить? — отвлек внимание Денисова Кристинин. Это был его второй визит на вокзал на все время их знакомства.
— Не жалуюсь. Правда, такого, как тогда, — Денисов вспомнил свое знакомство с Кристининым, задержание Новожилова, — здесь не случается. Спокойнее. Но все-таки есть боле-мене… — Милиционер неожиданно поперхнулся; он больше всего боялся отпугнуть капитана каким-нибудь неправильно произнесенным словом или не так поставленным ударением. И вот, пожалуйста, это косноязычное «боле-мене»!
Но Кристинин словно не заметил.
— Надо уметь ждать. А пока тренируй глаз, набивай руку!
— В Ташкенте говорят «борвотман» — «я иду», — пояснил в это время старшина Горбунову, — в Намангане — «боруттиман»…
Долгий рабочий день майора Горбунова уже закончился, можно было и передохнуть, но он предпочел заехать вместе с Кристининым сюда, на вокзал, к «подшефному» милиционеру, обещавшему в недалеком будущем вырасти в талантливого оперативного работника.
Со вновь прибывшей электрички через входную дверь к буфету выплеснуло очередную жидкую порцию пассажиров.
— Дорогу дайте! — еще издалека крикнула им буфетчица: две посудомойки в мятых халатах несли низко, над самым полом, блестящий никелированный термос с кофе. — И мелочь готовьте, сдачи нет!
Впереди, у двери, мелькнули брезентовые кобуры инкассаторов.
— По нашим подсчетам, деньги у Фогеля кончились дня три-четыре назад, до прибытия в Москву, — говорил Кристинин Денисову, — как мне кажется, занять ему негде, остается только украсть. Причем украдет он в первый раз не особенно много — ты потом сам убедишься, — чтобы не привлечь к себе внимания. Сейчас надо быстро раскрывать все мелкие кражи! — Кристинин вдруг засмеялся и потянул Денисова за рукав. — Да что я о Фогеле да о Фогеле! Колоритные типажи встречаются на вокзалах! Так карандаш и просится в руку
Под потолком, жужжа, разгоралась еще одна лампа дневного света. В камере хранения стало светлее.
Кристинин продолжал рассматривать пассажиров.
— Обратите внимание, Михаил Иосифович, на пассажирку у входа! Какое умное, грустное лицо! Кто она? Откуда едет? Зачем? А? Засекаем время на обдумывание. Пять… Четыре… Товарищ Денисов! Ваше слово!
Денисов посмотрел на девушку, о которой говорил Кристинин, и не заметил в ней ничего особенного, кроме того, что была она голубоглазая и полная, в выцветшем тонком пальто и коротких войлочных полусапожках. Вещей при ней не было. Денисов присмотрелся внимательней.
— Пожалуйста… Она приезжая, с Украины или Донбасса. Волнуется, потому что кого-то ждет. Указательный палец на левой руке порезан, — Денисов мысленно обошел круг привычных профессий, — думаю, она работает продавцом в гастрономическом отделе…
