Один из Петербургских пригородов, именуемый Токсово. Это с Финляндского вокзала, Приозерское направление. Лето, жара, дача. Впрочем, вечер, удушливый летний вечер. Быть грозе.
Антон давно дома, уже поучил местных мальчиков играть в «дартс» — метали маленькие стрелы в деревянную мишень, — затем погонял в футбол, набегался до одурения, до невменяемого состояния, и теперь валяется на тахте, читает сказки. Антону девять лет, он очень любит сказки, особенно страшные. Его отец, человек тридцати пяти лет, имеющий довольно необычную фамилию Х., также отдыхает. Почему бы не отдохнуть, если отпуск, если лето? Жара, безделье, тишина. Тем более, ребенок покормлен. И другие ежевечерние обязанности исполнены, в частности, выдержана традиционная дружеская беседа с хозяевами дачи. Два этих скучных старичка, муж и жена, в самом деле ощущаются друзьями, ведь столько времени человек по фамилии Х. знаком с ними. Каждое лето, каждый отпуск он проводит здесь — хотя бы две недели, хотя бы неделю, — на озерах, в парках, в местах своего детства. Бывает, и зимой сюда приезжает на несколько дней — лыжами побаловаться, с гор покататься. И всегда живет у этих хороших людей, арендуя либо времянку, либо пристройку, потому что стабильность, определенность, порядок — прежде всего. Отец Антона такой же скучный человек, как и хозяева дачи. Он никогда не забывает известить их о сроках приезда, чтобы старикам легче было планировать заселение времянки другими клиентами. Он никогда не отказывается развлечь пожилых людей светской болтовней — точно, как сегодня. Да и не так уж пусты эти беседы, потому что дед и бабка образованы, интересуются политикой и культурой — вполне, вполне живые люди, — особенно же любят разного рода сенсации и скандалы, так что частенько именно от них Х. впервые получает свежую информацию к размышлению. Вот и сегодня они предложили, среди прочего, обсудить таинственное убийство директора городского аэропорта. Интересная, конечно, тема, однако директор аэропорта вместе с его неприятностью был ничуть не ближе к Х., чем, скажем, президент Соединенных Штатов Америки, и он вскоре попрощался, заторопился к себе, чтобы лечь боком на скрипучую железную кровать и…
Итак, маленькая семья отдыхает. Сын читает, отец решает кроссворды. Отец любит и знает кроссворды — так же, как большинство скучных мужчин его возраста. Из всех присутствующих трудится только переносной телевизор, привезенный с собой из города. Диктор назойливо тарахтит, сбрасывая в без того нагретую комнату отработанные газы последних известий. Бодрый голос убаюкивает, одурманивает, размягчает мозг. Отец задремывает, отключившись на секунду, даже роняет газету из пальцев. И вдруг вздрагивает.
Что произошло?
Нет, ничего особенного. «Разыскивается опасный преступник», — объявляется в новостях. Вот фотография, вот фамилия, имя, отчество… Задремавший было человек вскакивает с кровати, чтобы прыгнуть вплотную к телевизору. Фотография — его. Фамилия — его. Диктор так прямо и сказал: «Опасный преступник Х»., и телефон назвал, по которому все желающие могут сообщить что-нибудь органам охраны правопорядка. Мелькает бегущая строка с телефонным номером — для тех, кто запоминает глазом. И все. Конец новостей.
Антон также сбрасывает ноги с тахты, чтобы посмотреть квадратными глазами в телевизор:
— Чего это он? — глупо спрашивает мальчик.
— Ты спи, спи, чего вскочил, — реплика отца звучит не намного умнее.
— Я не сплю, я же читаю.
Отец отворачивается от экрана: реклама никого не интересует. Смотрит в окно — там быстро темнеет, туча охватывает мир, — затем на часы: почти одиннадцать вечера. Или ночи?
— Надо спать, — строго говорит он. — Быстро под одеяло.
— Ну, папа, — говорит сын.
— Все, — говорит отец. — Спорить не будем.
В самом деле, спорить не о чем. Летний вечер в Петербурге — предательская пора. До полуночи светло, как днем, и ни за что не хочется под одеяло, и если с разумом еще можно договориться, то душа сопротивляется отчаянно, требуя неопровержимых доказательств окончания очередного дня.
Впрочем, сегодня белая ночь спряталась, испугавшись грозы. Поэтому Антон укладывается без капризов. Он вообще не капризный ребенок, очень спокойный, правильный, хотя и с большим самомнением.
Отец выключает свет и предупреждает:
— Схожу позвоню в Питер. Ты не бойся, я быстро.
— А почему по телевизору такое сказали? — спрашивает ребенок. — Они пошутили? — голос его вялый, ночной.
Отец ничего не может ответить. Отец и сам бы не прочь получить объяснения, вот почему он покидает времянку, через огород попадает к калитке, затем на пустынную поселковую улицу, выходит на шоссе, идет к почте. Возле почты — междугородный телефон-автомат.
Сейчас узнаем, думает Х., что это за шутки, что это за «новости». Разыскивается опасный преступник. Пусть себе разыскивается, а нормальные люди здесь совершенно ни при чем…
Хотя, что продавщица сможет ему объяснить? — продолжает думать Х. Шутка или не шутка? Откуда она может знать? Ну, вдруг что-нибудь скажет, хоть что-нибудь…
Человек по фамилии Х. так и называл эту женщину: продавщица. Мысленно, конечно. Вслух, при встречах, он называл ее «моя маленькая» или, например, «заяц». Или же просто по имени — у нее было стандартное русскоязычное имя, — образуя различные уменьшительно-ласкательные формы. За последние полгода подобные встречи особенно участились, складываясь в нормальные отношения двух издерганных жизнью людей. Тем более, отношениям ничего не мешало. Тридцатипятилетний Х. и его возлюбленная «продавщица» жили рядом, на одной лестничной площадке, он — справа от лестницы, она — слева. Оба одиноки, так что никаких вам аморальных историй.
