Никитенко как представитель обывательской философии приспособляемости

Никитенко как представитель обывательской философии приспособляемости

Авторы:

Жанр: Критика

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 6 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

«…Разсматриваемый и оцѣниваемый съ этой точки зрѣнія, Никитенко представляетъ характернѣйшій образецъ обывательской приспособляемости. Бюрократъ до мозга костей, цензоръ, выслужившій въ цензурѣ полный пенсіонъ, и консерваторъ чистой крови, онъ въ тиши кабинета написалъ удивительную книгу, ужаснѣйшій доносъ потомству на бюрократію, цензуру и консерватизмъ. Родился онъ въ царствованіе Александра I, пережилъ всю николаевскую эпоху, шестидесятые годы и умеръ въ концѣ 70-хъ. Кажется, довольно смѣнъ и направленій, и настроеній…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Читать онлайн Никитенко как представитель обывательской философии приспособляемости


© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Въ августѣ исполнилось двадцать лѣтъ со дня смерти Александра Васильевича Никитенки, имя котораго если и извѣстно современному читателю, то лишь какъ автора единственной въ своемъ родѣ книги – «Дневника», озаглавленнаго авторомъ такъ: «Моя повѣсть о самомъ себѣ и о томъ, чему свидѣтель въ жизни былъ». При жизни, однако, онъ пользовался почтенной и вполнѣ заслуженной извѣстностью, какъ хорошій профессоръ, добросовѣстной критикъ, академикъ и администраторъ. Но всѣ эти, такъ сказать, оффиціальныя стороны его дѣятельности пошли на смарку, натерлись и забылись послѣ появленія въ 80-хъ годахъ [1] его «Дневника», въ которомъ Никитенко выступаетъ въ роли несравненнаго лѣтописца своего времени. Въ немъ изумленному обществу явился новый человѣкъ. Сбросивъ вицъ-мундиръ и отложивъ въ сторону всякое мірское попеченіе, Никитенко перерождается и такъ основательно, какъ только можетъ русскій обыватель, который при исполненіи обязанностей – одно, а затѣмъ, «вымывъ руки», становится прямою противоположностью именно этимъ обязанностямъ.

Разсматриваемый и оцѣниваемый съ этой точки зрѣнія, Никитенко представляетъ характернѣйшій образецъ обывательской приспособляемости. Бюрократъ до мозга костей, цензоръ, выслужившій въ цензурѣ полный пенсіонъ, и консерваторъ чистой крови, онъ въ тиши кабинета написалъ удивительную книгу, ужаснѣйшій доносъ потомству на бюрократію, цензуру и консерватизмъ. Родился онъ въ царствованіе Александра I, пережилъ всю николаевскую эпоху, шестидесятые годы и умеръ въ концѣ 70-хъ. Кажется, довольно смѣнъ и направленій, и настроеній. Кажется, могъ человѣкъ хоть разъ высказаться, открыто стать «ошуйю» или «одесную», могъ, что называется, прорваться. Съ нимъ этого не случилось, онъ ко всему примѣнялся легко и свободно, съ поразительной гибкостью и даже не безъ своеобразнаго изящества. По крайней мѣрѣ, читая его «Дневникъ», эту глубокомысленную и остроумную характеристику его времени и современниковъ – и какихъ современниковъ! – читатель ни разу не испытываетъ чувства жгучей боли или стыда за автора, скорѣе, напротивъ – восхищается неуловимой дипломатіей и ловкостью, съ которою Никитенко, проскользнувъ между Сциллой и Харибдой, достигаетъ чина тайнаго совѣтника, званія академика и многихъ другихъ благъ и успокаивается на лаврахъ, правда дешевыхъ, но все же лаврахъ. «Я не принадлежу никакой партіи», замѣчаетъ Никитенко по поводу академическихъ раздоровъ, гдѣ боролись «нѣмцы» и «русскіе». «Я прежде всего принадлежу моему убѣжденію, и только», гордо заявляетъ онъ въ другомъ мѣстѣ. И всѣ партіи ухаживали за нимъ и считали его въ своихъ рядахъ. Быть внѣ партій значитъ служить самому себѣ – и только, и въ этомъ искусствѣ Никитенко не знаетъ соперниковъ.

Удивительна выдержка, съ которою онъ ведетъ свою лѣтопись, систематически, ежедневно, съ глазу на глазъ съ самимъ собой изливая накопившіяся въ немъ горечь и желчь неудовольствія и раздраженія противъ тѣхъ, предъ кѣмъ приходилось ему сгибаться, кому служить, чьи молча выносить обиды, глупости и капризы. Его «Дневникъ», это – кладезь приспособляемости и мудрой житейской опытности. Онъ въ равной мѣрѣ ладитъ съ Клейнмихелемъ, Уваровымъ и Ростовцевымъ, и отъ каждаго пріемлетъ малую толику. Онъ не скрываетъ, что это ему доставалось не дешево. Онъ вѣчно заваленъ кучею дѣлъ, служить въ десяти разныхъ учрежденіяхъ, пишетъ десятки докладныхъ записокъ, сознавая ясно все ничтожество этихъ занятій, все ихъ безплодіе и ненужность. Эта работа уподобляетъ его «каторжнику», какъ онъ съ горечью жалуется неоднократно. Въ то же время его влечетъ совсѣмъ въ иную сторону. «У всякаго общественнаго дѣятеля, – пишетъ онъ, – свои элементы силы, посредствомъ которыхъ онъ достигаетъ желаемыхъ результатовъ. Элементами моей силы я считаю: мысль и слово, а не эрудицію. Мое естественное влеченіе обратить каѳедру въ трибуну» (Т. I, 418). А между тѣмъ, этотъ «трибунъ» – цензоръ. Трудно придумать болѣе роковое «стеченіе обстоятельствъ».

Его выручаетъ дневникъ, на страницахъ котораго его огорченная душа ищетъ утѣшенія и примиренія съ идеалами. Ибо и послѣдніе ему далеко не чужды. Онъ никогда не забываетъ ихъ, они неустанно грызутъ его сердце и волнуютъ его умъ. Только ихъ онъ держитъ про себя, не давая имъ проявиться въ дѣйствіи. Какъ русскій обыватель, онъ вѣчно пребываетъ въ надеждѣ славы и добра, что и способствуетъ ему выносить всяческія казни безтрепетно и безропотно. Никитенко вовсе не лицемѣръ, не Тартюфъ или іезуитъ. Въ немъ много благожелательности, природнаго добродушія и тонкаго юмора, позволяющаго человѣку и въ самомъ ужасѣ подмѣчать смѣшное и тѣмъ смягчающаго его. Съ первой и до послѣдней страницы его «Дневникъ» ни разу не вызываетъ негодованія, брезгливости или отвращенія, хотя авторъ никогда не рисуется и ничего, повидимому, не скрываетъ. Предъ вами все время благодушный россіянинъ, милый человѣкъ и не безъ достоинствъ. Въ немъ есть и благородство, и прямая честь. Вы ни разу не заподозрите его во взяточничествѣ, напр., хотя его окружали взяточники, взятка носилась въ воздухѣ, а въ «Дневникѣ» то и дѣло попадаются записи: «слышно, такой то (имярекъ) своровалъ столько-то».


С этой книгой читают
Киберы будут, но подумаем лучше о человеке
Жанр: Критика

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


«Человеку может надоесть все, кроме творчества...»
Жанр: Критика

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


О репертуаре коммунальных и государственных театров
Жанр: Критика

«В Народном Доме, ставшем театром Петербургской Коммуны, за лето не изменилось ничего, сравнительно с прошлым годом. Так же чувствуется, что та разноликая масса публики, среди которой есть, несомненно, не только мелкая буржуазия, но и настоящие пролетарии, считает это место своим и привыкла наводнять просторное помещение и сад; сцена Народного Дома удовлетворяет вкусам большинства…».


От Ибсена к Стриндбергу
Жанр: Критика

«Маленький норвежский городок. 3000 жителей. Разговаривают все о коммерции. Везде щелкают счеты – кроме тех мест, где нечего считать и не о чем разговаривать; зато там также нечего есть. Иногда, пожалуй, читают Библию. Остальные занятия считаются неприличными; да вряд ли там кто и знает, что у людей бывают другие занятия…».


Доброжелательный ответ
Жанр: Критика

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жюль Верн — историк географии
Жанр: Критика

В этом предисловии к 23-му тому Собрания сочинений Жюля Верна автор рассказывает об истории создания Жюлем Верном большого научно-популярного труда "История великих путешествий и великих путешественников".


Рабочие будни строителей пирамид

На плато Гиза стоят три великие пирамиды фараонов Хуфу, Хафры и Менкаура, наименьшая из них. О чем говорили ее строители, сравнивая ее с двумя старшими сестрами, вспоминая о величии недавно прошедшей эпохи жестокого тирана Хуфу?..


Востребованное зло

У трудяг везде одинаковые проблемы — что на земле, что в иных местах…


Всего сто метров по прямой

«22 июня 2016 года, в четыре утра, без объявления войны…Никто не думал, что будет так. Никто не ожидал…».


Сердце-стукач

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Другие книги автора
В области женского вопроса
Жанр: Критика

«Женскій вопросъ давно уже утратилъ ту остроту, съ которой онъ трактовался нѣкогда обѣими заинтересованными сторонами, но что онъ далеко не сошелъ со сцены, показываетъ художественная литература. Въ будничномъ строѣ жизни, когда часъ за часомъ уноситъ частицу бытія незамѣтно, но неумолимо и безвозвратно, мы какъ-то не видимъ за примелькавшимися явленіями, сколько въ нихъ таится страданія, которое поглощаетъ все лучшее, свѣтлое, жизнерадостное въ жизни цѣлой половины человѣческаго рода, и только художники отъ времени до времени вскрываютъ намъ тотъ или иной уголокъ женской души, чтобы показать, что не все здѣсь обстоитъ благополучно, что многое, сдѣланное и достигнутое въ этой области, далеко еще не рѣшаетъ вопроса, и женская личность еще не стоитъ на той высотѣ, которой она въ правѣ себѣ требовать, чтобы чувствовать себя не только женщиной, но и человѣческой личностью, прежде всего.


«В мире отверженных» г. Мельшина
Жанр: Критика

«Больше тридцати лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ, какъ появленіе «Записокъ изъ Мертваго дома» вызвало небывалую сенсацію въ литературѣ и среди читателей. Это было своего рода откровеніе, новый міръ, казалось, раскрылся предъ изумленной интеллигенціей, міръ, совсѣмъ особенный, странный въ своей таинственности, полный ужаса, но не лишенный своеобразной обаятельности…»Произведение дается в дореформенном алфавите.


Берне. – Близость его к нашей современности. – Полное собрание сочинений Ибсена
Жанр: Критика

«Среди европейскихъ писателей трудно найти другого, который былъ бы такъ близокъ русской современной литературѣ, какъ Людвигъ Берне. Не смотря на шестьдесятъ лѣтъ, отдѣляющихъ насъ отъ того времени, когда Берне писалъ свои жгучія статьи противъ Менцеля и цѣлой плеяды нѣмецкихъ мракобѣсовъ, его произведенія сохраняютъ для насъ свѣжесть современности и жизненность, какъ будто они написаны только вчера. Его яркій талантъ и страстность, проникающая все имъ написанное…»Произведение дается в дореформенном алфавите.


Критические заметки (2)
Жанр: Критика

Последние произведения г-на Чехова: «Человек в футляре», «Крыжовник», «Любовь». – Пессимизм автора. – Безысходно-мрачное настроение рассказов. – Субъективизм, преобладающий в них.