Их первый выпад против нас оказался крошечной вспышкой на радаре грохочущей вокруг жизни, настолько тусклой, что я не придал ему никакого значения.
Он пришел мне на телефон в виде сообщения от моей жены Элисон в среду, в 3 часа 28 минут пополудни:
Привет, забыла сказать, что детям сегодня после обеда надо к врачу. Заберу их сама.
Я не почувствовал ничего, кроме легкой досады. Среда была Днем Плавания с Папой, и этот еженедельный ритуал в нашей семье удостаивался больших букв. В последние три года мы с близнецами регулярно отдавали ему дань. И хотя начало предсказуемо обещало быть провальным, потому что дети не столько плавали, сколько старались не пойти ко дну, впоследствии все начали получать большое удовольствие. Сэм и Эмма, которым теперь было по шесть лет, страстно полюбили воду и превратились в настоящих ондатр.
Все сорок пять минут, пока один из них не начинал стучать зубами и я не понимал, что пора вылезать из воды, мы получали удовольствие от общества друг друга. Мы брызгались, бросались из одного угла бассейна в другой, играли в выдуманные нами самими игры, вроде полюбившегося всем Детеныша Бегемота. Когда веселишься со своими детьми, душа наполняется такой радостью, что заменить это уже ничего больше не может, даже если при этом ты навеки застрял в роли Бегемотихи.
Я каждый раз предвкушал этот день с тем же трепетом, с каким относился ко всем тем ритуалам, которые вскоре обозначили границы нашей маленькой семейной вселенной. Пятница, к примеру, была ознаменована Феерией Настольных Игр, воскресенье было Блинным Днем, а понедельник Днем Танцев и Шляп, подразумевавшим, как следует из названия, танцы. Танцы в шляпах.
Вполне возможно, что в этом нет ничего сногсшибательного. Оно и понятно, кому придет в голову украсить обложку «Космополитен» броским заголовком «Как устроить своему мужчине лучший в его жизни Блинный День!». Но с некоторых пор мне стало ясно, что сложившийся распорядок становится фундаментом счастливой семьи, счастливого брака, а значит, и счастливой жизни.
Поэтому в тот день, лишившись своего маленького еженедельного удовольствия, я был раздосадован. Одно из преимуществ профессии судьи заключается в том, что при составлении графика работы я пользуюсь определенной свободой. Коллеги знают, что как бы остро ни стоял вопрос о восстановлении справедливости в среду днем, Его Честь Скотт А. Сэмпсон в четыре часа покинет кабинет, чтобы забрать детей с «продленки» и поехать в бассейн Молодежной Христианской Организации.
Я подумал о том, чтобы все-таки сходить куда-нибудь поплавать. Рыхлые сорокачетырехлетние белые мужчины не должны упускать возможности позаниматься спортом. Но в конце концов я представил себя в бассейне без Сэма и Эммы и понял, что это было бы не то. Я поехал домой.
Последние четыре года мы живем в старом деревенском доме на берегу реки Йорк, который называем «фермой» – потому что там мы становимся похожи на творческих людей. Этот сельский район прибрежной Вирджинии, который еще называют Срединным полуостровом, находится в округе Глостер в трех часах езды от Вашингтона и в стороне от проторенных троп.
История о том, как мы там оказались, началась в Вашингтоне, где я был правой рукой и консультантом одного влиятельного американского сенатора. Продолжением был один случай – точнее даже, Инцидент, тоже с большой буквы – в результате которого я оказался на больничной койке, что обычно способствует пересмотру жизненных приоритетов. Закончилось все назначением меня на должность федерального судьи в Норфолке, в Восточном округе Вирджинии.
Возможно, это было и не совсем то, что я рисовал в своем воображении, когда пятиклассником впервые открыл «Конгрэшнл Куортерли»[1]. Сказать, что мое назначение было из тех, что открывают путь на политическое поприще, тоже нельзя. С точки зрения нагрузки, федеральные судьи как утки: под водой происходит гораздо больше, чем кажется.
Но это, конечно, было куда лучше морга, которым для меня мог закончиться тот Инцидент.
Поэтому я, по зрелом размышлении, мог бы вам сказать, что дела у меня идут как нельзя лучше – двое здоровых детей, любящая жена, трудная, но приносящая удовлетворение работа и наполненная семейными радостями повседневная жизнь.
По крайней мере, так можно было сказать до 17.52 той среды.
В это время домой вернулась Элисон.
Одна.
Я был на кухне, резал фрукты, которые дети возьмут завтра в школу.
