В это раннее летнее утро лондонский Гайд-парк предстал перед первыми посетителями во всем своем великолепии. Цветы на клумбах казались живым волнующимся под ветром ковром. На голубом небе не было ни облачка. Капли росы, отражая солнечные лучи, напоминали россыпь драгоценных камней. Деревья и кустарники имели такой вид, как будто их только что вымыли. Более приятное место для прогулок найти было трудно, и немногочисленные прохожие с наслаждением вдыхали ароматы свежей зелени и цветов.
Эту идиллическую картину нарушала лишь одна маленькая деталь. В самом центре небольшой лужайки сгрудилась толпа зевак, пребывавших в крайней степени возбуждения. Причина, по которой они здесь собрались, объяснялась просто. На лужайке четыре человека яростно мутузили друг друга, не обращая внимания на окружающих.
Несколько джентльменов и леди подошли поближе узнать, что происходит. Любопытство зрителей еще не было удовлетворено, поэтому никто не спешил расходиться. Лишь некоторые дамы, имевшие несчастье оказаться в обществе джентльменов, спешно покинули поле боя, так как это грубое зрелище не предназначалось для женских глаз. А любознательные прохожие охотно присоединились к толпе.
— Какой скандал! — послышался высокомерный мужской голос. — Кто-нибудь, позовите констебля! Подонки! Как можно оскорблять чувства приличных людей?!
Но этот призыв о помощи утонул в нарастающем шуме. Драка становилась все ожесточеннее.
Потрепанная, неряшливая одежда и помятые лица трех участников потасовки явно выдавали их принадлежность к низшему сословию. Четвертый же мужчина, в элегантном, хотя и весьма скромном наряде, был, судя по всему, человеком светским.
— Это Равенсберг, сэр, — объяснил достопочтенный мистер Чарлз Раш негодующему маркизу Берли.
Это имя было известно всем. Маркиз навел лорнет на дерущихся и с интересом стал их разглядывать, пользуясь преимуществом своей позиции на спине лошади. И вдруг он увидел, что джентльмен снимает сюртук и рубашку. Через секунду виконт Равенсберг предстал перед изумленной публикой обнаженным до пояса. Внезапно один из бродяг крепко схватил виконта за руки, а другой, изловчившись, ударил его кулаком в живот.
— Какой скандал! — неодобрительно повторил маркиз, но, похоже, большинству зрителей все происходящее доставляло огромное удовольствие. Одни давали советы, другие подбадривали драчунов криками, а третьи уже заключали пари на исход этой неравной схватки. — Не могу поверить, что Равенсберг опустился до драки с какими-то подонками!
— Позор! Трое против одного! — Рыжий громила попытался изменить ход событий, его огромный кулак с треском опустился на голову одного из нападавших.
— Но он не захотел воспользоваться нашей помощью! — оправдывался лорд Артур Келлард. — Он сам бросил вызов этим негодяям, чтобы доказать нам, что трое против одного — это как раз то, что ему требуется.
— Равенсберг бросил вызов этим бродягам? — В голосе маркиза слышалось презрение и недоверие.
— Они, видите ли, имели наглость оскорбиться, когда лорд сделал им замечание. Эти трое пытались приставать к молоденькой молочнице, — прояснил ситуацию мистер Раш. — Но, вместо того чтобы просто высечь их хлыстом, как сделал бы любой из нас, он настоял... О Боже мой!
Внимание публики снова переключилось на лорда Равенсберга, который мастерски подбил глаз своему противнику. Публика ответила на этот удар бурными возгласами одобрения. Затем, крутанувшись на месте, он ловко и, можно даже сказать, элегантно нанес удар ногой в подбородок нападавшего. Раздался негромкий хруст — это сломалась челюсть. Опешив от такого натиска, мужчина покачнулся, вытер кровь рукавом куртки и, выплюнув на землю несколько выбитых зубов, прижал руки к лицу и застонал от боли. В это время виконт Равенсберг, воспользовавшись всеобщим замешательством, ужом выскользнул из крепких объятий двух других обидчиков. Мгновенно развернувшись к ним лицом, он вытянул руки вперед и слегка помахал ими, приглашая своих врагов продолжить поединок. На его лице промелькнула довольная улыбка.
— Ну же, давайте, идите сюда, мерзавцы! — дразнил бродяг лорд Равенсберг. — Что? Счет уже не в вашу пользу?
Судя по всему, нападавший со сломанной челюстью именно так и думал. Впрочем, он больше походил на человека, считающего звезды в утреннем небе, нежели на того, кто мог бы интересоваться каким-то там счетом.
Толпа все росла. Раздавались крики, призывающие незадачливую троицу продолжать драку.
