Введение. День, изменивший все
Меня разбудило сообщение от босса: «В Лос-Анджелес ехать не надо. Отмени тренинг. Поскорее приезжай в офис». Никаких объяснений, никаких деталей. Я почувствовала недоброе. Что случилось? Что не так? Может быть, я что-то натворила? Но, как ни напрягала я свой мозг, мне ничего не приходило в голову. Я быстро выскочила за дверь и помчалась в офис. Как обычно, по дороге в офис я включила радио и, к своему удивлению, услышала, что компания, на которую я работала в то время (Lynda.com), была приобретена LinkedIn.
Подождите, как это?! Я даже не подозревала об этом, хотя работала заместителем директора по кадрам. Я была в полном замешательстве.
Вместе с тем я была очень рада. За месяц до этого я видела выступление генерального директора LinkedIn Джеффа Вайнера на конференции Wisdom 2.0, и на меня произвели большое впечатление его лидерские качества и декларируемые принципы. После его выступления я сказала подруге: «Мне бы очень хотелось когда-нибудь поработать в этой компании». И вот я ехала в свой офис, моя голова была наполнена самыми позитивными мыслями типа: «Это же так здорово! О работе в такой компании можно только мечтать. Не могу дождаться, когда это случится».
Приехав, я сразу направилась в кабинет начальницы. Она усадила меня и рассказала о предстоящем слиянии. Процедура была очень быстрой и должна была завершиться за 30 дней (это едва ли не рекорд скорости в осуществлении сделок такого масштаба). Я получаю повышение и приличный пакет акций и назначаюсь в головной офис отдела обучения и развития. Услышав это, я даже растерялась, но шок быстро сменился радостью.
Затем начальница объяснила мне, что только я и еще двое моих коллег получили предложение работать в LinkedIn, остальные 50 членов нашей команды останутся за бортом в тот день, когда сделка будет завершена. Обычно так и бывает: отдел кадров и бухгалтерия оказываются лишними при вливании одной компании в другую, однако я не могла избавиться от чувства разочарования и горечи. Я теряла многих друзей и коллег, с которыми работала плечом к плечу на протяжении четырех лет.
В продолжение разговора начальница сказала, что отдел обучения и развития базируется в Саннивеле, в пятистах милях от нас, и поначалу мне придется ездить туда раз в неделю, остальное время работая удаленно, пока все не наладится. Теперь я буду подчиняться человеку, которого никогда не видела. Это лишь усугубило мою тревогу и чувство растерянности.
Этот разговор занял менее десяти минут, однако он изменил всю мою жизнь. Буквально всю. Проекты, над которыми я работала, остановились. Люди, с которыми сотрудничала, переведены или уволены. Карьерный план, который строила для себя, устарел. И даже человек, которому я подчинялась, сменился.
Когда сделка была завершена, я пережила еще большие перемены, начиная с адреса почтового ящика и ноутбука, к которому привыкла, до размеров командировочных. Мне пришлось осваивать совершенно новые процедуры запросов технической поддержки, ведения больничных листов, заказа конференц-залов и постановки квартальных целей. Мне пришлось привыкать к новой корпоративной культуре, заводить новые связи, налаживать отношения с новым начальством, при этом стараясь демонстрировать свою полезность.
К углубленному изучению перемен с позиций нейробиологии я приступила тремя месяцами позже, и толчком послужило то обстоятельство, что я и мои коллеги испытывали в жизни то, что никоим образом не описывалось хорошо известными теориями и моделями перемен — да-да, теми самыми моделями и теориями, которыми я до той поры пичкала своих слушателей.
Теперь я переживала крупнейший перелом в своей профессиональной жизни, перелом внезапный, неподготовленный и никак не могла понять, почему существующие модели не предусматривали того, что происходило со мной. Но я была бы не до конца честной, если бы не уточнила, что мне повезло. В моем случае перемены оказались самыми благотворными: я была обеспечена работой и гарантией будущего, в отличие от тысяч служащих, ежегодно теряющих работу.
Было ясно, что мы что-то упустили в своих знаниях, касающихся перемен, поэтому я решила разобраться в этом. Кроме того, как раз в то время вышла моя книга о применении нейробиологии в обучении, и было как нельзя кстати продолжить исследования в том же направлении. Я понимала, что изучать перемены на собственном опыте очень полезно, потому что могла найти такие примеры, которые были бы применимы к другим организациям.
То, что я обнаружила, изумило меня. В нашем мозге есть несколько структур, которые призваны защищать нас от потенциально опасных последствий перемен. Люди от природы запрограммированы сопротивляться переменам, и каждый раз, когда в нашей жизни что-то меняется, это происходит вопреки нашей биологии. Существует статистика, доказывающая, что каждый год от 50 до 70 % всех реформаторских инициатив, предпринимаемых для того, чтобы что-то изменить, заканчиваются неудачей. Я считаю, что мы можем существенно снизить эту цифру, если будем учитывать человеческую биологию и сумеем обуздать силу нашего мозга, чтобы она способствовала, а не препятствовала переменам.
