Сияющее солнышко ласково озарило окно золотистым светом и пробралось под ставни.
Царевна хихикнула. Рассвело, значит, сейчас начнётся!
Пять… Четыре… Три… Два… И решительный мужской голос, как по команде, затянул приевшуюся за несколько дней песенку.
Удивительно фальшивые рулады тотчас распугали местных соловьёв, взбаламутили собак и перекричали зазевавшегося петуха. Даже девки, шедшие на утреннюю стирку, огорчённо застонали.
— Забава, Забавушка-а, свет моих оче-ей! — неутомимо орал певец.
Царевна распахнула резные ставни и прислушалась.
— Забава! Забава! Забава-а!
Каждый день одно и то же, хоть бы мотив сменил.
— Забавушка, свет моих оче-ей!
Шесть раз по имени назвал, значит, сейчас к внешности перейдёт.
— Косы твои тёмные, а глаза зелёные, — надрывался мужчина. — Уста, словно ягода, а ланиты…
Не желав слушать про ланиты и остальные части тела, красавица подхватила кувшин с колодезной водой и решительно вылила воздыхателю на голову.
— Остудись, Демьян!
Бедолага крякнул и, стерев стекающие по лицу капли, обиженно уставился на окно.
— Неужто совсем не нравится?
— Было бы чему нравиться. Каждое утро одно поёшь, надоело.
— Хотела возвышенных чувств, вот они! И что? Опять не так?
— Не так, Демьянушка, совсем не так, — царевна сморщила хорошенький носик. — Утомительно больно, вон, даже чернавки разбегаются. Коли голоса да слуха нет, так незачем гусли в руки брать.
— Для тебя стараюсь.
— Плохо стараешься, — девица зевнула. — Да и позориться не следует, не юнец поди.
— Да что ж ты меня возрастом-то попрекаешь! — побагровел Демьян. — Царь сказал, что зрелый и умелый зять лучше, чем молодой да глупый.
— Так-то так, да ведь не он зятя искать будет, а я мужа.
Мужчина хотел ещё что-то добавить, резкое, оскорблённое, но вдруг передумал, глянул из-под кустистых бровей и уточнил:
— Значит не по нраву?
— Не по нраву, Демьян. Прости, коли обидела, но не люб ты мне.
— А кто люб?
Красавица мечтательно уставилась в даль. Что тут ответить?
Всякая девица одного желает. Любимого супруга, лучше, конечно, царевича, но и князь молодой да красивый тоже подойдёт. Кучу детишек. Дворец, можно небольшой, в два этажа, чтоб всего триста горниц помещалось. Вот вроде бы и всё, что требуется для счастья.
Только очень хочется, чтобы спутником жизни стал не абы кто, не первый попавшийся, а тот самый, единственный, кто судьбой предназначен. Вот тогда и лад в семье будет, да любовь, как говорится, до смерти. А покуда молчит сердечко, о браке думать рано.
Любая девка это понимает, но не каждый родитель с этим согласится. Вот и царь — владыка Медного царства — подумал-подумал и решил просватать дочку по-быстрому. А чего ждать? Умница, красавица. А что характером слишком весела да привольна, так то в достоинства приписать надо. Мужу скучать не придётся. Недаром же нарекли царевну Забавой.
— Что молчишь? — Демьян вскинул голову ещё выше. — Сказать нечего?
— Почему же нечего? Есть чего. Просто не каждому помыслы открывать хочется.
— Ох и намучаешься ты, Забавушка.
Царевна удивлённо распахнула глаза.
— Почему вдруг?
— Ото всех нос воротишь! Гляди, так и останешься в девках.
С умным видом сказал, будто и впрямь опыт в брачных делах имеет. Забава улыбнулась. Смешной он. Не молодой, не старый, не рябой, не красивый. Во всех смыслах средненький. Так неужели судьба-злодейка именно его в мужья пророчит? Быть того не может.
— Шёл бы ты, Демьян, домой. До вечера ещё далече.
Мужчина скривил тонкие губы в оскорблённой усмешке, но всё же ушёл.
— До вечера далече… — повторила царевна, и со стоном уронила голову на руки.
Как же не хочется, чтоб день кончался! Вот, вроде утро только-только наступило, а на душе уже тяжело. А всё почему? Да потому, что царь-батюшка решил смотр женихов устроить. Именно сегодня! Выбирай, говорит, любого. А там весёлым пирком да за свадебку.
Ну уж нет! Не для того с самого детства о настоящей любви мечтала, чтоб в мгновенье ока супруга себе подобрать.
Тряхнула Забава косой, взглянула на яркое солнышко и ухмыльнулась. Ну, ничего, ничего. Мы ещё посмотрим, чем дело обернётся.
* * *
— Глаша! Глашка!
— Чего изволишь? — расторопная чернавка, забежала в светлицу, поспешно вытирая только что вымытые руки.
— Сарафан есть? — спросила Забава.
— Как не быть. Вон их сколько.
— Да не у меня, дурёха. У тебя есть ещё один сарафан?
— У меня? — чернавушка приоткрыла рот. — Есть… только там подол…
— Что?
— Ну… разорван, — она покраснела. — Об кусты… Ночью…
Царевна хихикнула.
— К наречённому, что ли, бегала?
Девушка ещё больше засмущалась, но глаз не опустила.
— К нему, родимому. Ругаешь?
— Да было бы за что ругать, — отмахнулась Забава, переплетая косу. — Принеси сарафан, Глаша.
— Дырявый?
— Дырявый, — царевна улыбнулась.
— А зачем?
— Увидишь.
Сарафанчик и впрямь оказался с разодранным подолом. Забава крутанулась подле серебряного зеркала. Хороша! Зелёная ткань выгодно оттеняла травянистые очи, даря взгляду изумрудное сияние, а подол… не беда.
— Ой! Какая же ты красивая-я, — восхищённо воскликнула Глаша. — Вот бы женихи увидали!
— Увидят. Сегодня же вечером и увидят, — царевна уложила тяжёлую косу вокруг головы и затянула платок потуже. — Глянь, не выбивается?
