Слова были легкими поглаживаниями, приводящими ее в себя. «Эй, привет. Приве-е-ет!»
Она чувствовала свет сквозь веки и знала, что если откроет глаза будет больно, и ей придется закрыть их ладонью чтобы свет едва проникал сквозь пальцы.
«Поговорим?» — сказал мягкий мужской голос.
Наконец, ее сознание просветлело настолько, что она удивилась: где же ее мать? Она воззвала к дальним уголкам своего сознания, но ответа не было, и не могло быть. Однажды она позволила матери войти и «выбросить» ее обратно не представлялось возможным. Это не было так просто как если бы она, например, позволила матери войти в ее дом; не было обратного пути с тех пор как мать оказалась в ее голове, потому что не было тела куда она (мать) могла бы вернуться.
Где же она теперь?
«О, ну вот ты уже и проснулась. Давай, спящая красавица, поговори со мной». Последние слова были шепотом, словами любовника, и Мира почувствовала что теперь уж она должна проснуться и открыть глаза. Она попыталась вздохнуть, но дыхания не было. Она резко открыла глаза.
Над ней, улыбаясь, склонился старик, но Мира едва видела его, потому что, когда она открыла рот для вдоха, ее нижняя челюсть скрипнула как клекот чайки, а вдох так и не последовал. Ей захотелось охватить лицо руками, но руки не двигались. Она ничем не могла пошевелить кроме своего лица.
«Привет. Ну ты как?» Старик улыбался так нежно, будто если он улыбнется во все зубы — Мира сломается пополам. Он был не таким уж старым, как она видела теперь. Может быть лет шестидесяти. Морщины на у него на лбу и на носу казались глубокими лишь потому, что его лицо было очень близко к ее лицу, почти достаточно близко для поцелуя. «С тобой все в прядке?» Он протянул руку и погладил ее по волосам. «Ты должна сжать задние зубы чтобы контролировать поток воздуха. Разве они не показали тебе как?»
Поток воздуха был — легкое веяние, скользящее вверх по ее горлу и далее из ее рта и носа. От него шевелились крошечные волоски в ее ноздрях. Она сжала челюсти, и веяние превратилось в шипение — вдох достаточный чтобы ее грудь поднялась, но этого не происходило, или может быть происходило, но она не могла сказать, так как не могла поднять головы чтобы посмотреть.
«Где…» — сказала Мира и взвыла от ужаса, потому что ее голос был страшным — глубокий, сиплый и какой-то замогильный, голос какого-то существа, которое только что выбралось из болота.
«Тебе нужно немножко времени, чтобы привыкнуть. Я что — первый у тебя? Никто не оживлял тебя прежде? Даже для ориентации?» Эта новость, казалось, ему понравилась, что он был у нее первым, чтобы это не значило. Мира изучала его, пытаясь понять должна ли она узнать его. Он выглядел гордым ее вниманием, будто он ожидал что Мира будет рада его увидеть. Он не был привлекательным мужчиной — его нос был толст и мясист, совсем не аристократичный нос. Ноздри у него были как у быка, брови как у Неандертальца, однако губы были приятными. Но она не узнавала его.
«Я не могу двигаться. Почему я не могу двигаться?» — наконец смогла выдавить из себя Мира. Она огляделась вокруг насколько могла.
«Это нормально. Попытайся расслабиться. Работает только твое лицо».
«Что случилось?»
«Ты попала в автомобильную аварию» — сказал он, озабоченно подняв бровь. Она читал что-то на своей ладони. «Довольно серьезные ранения. Разрыв аорты. Правой ноги нет».
«Нет правой ноги? Ее правой ноги?» Она не могла видеть ничего кроме этого мужчины склонившегося над ней и золотистого неимоверно высокого потолка. «Это больница?» — спросила она.
«Нет-нет, это центр свиданий».
«Что?» Впервые она заметила что в помещении были еще голоса, низкие, серьезные, обсуждавшие что-то личное.
«… нейтральные цвета. Как можно выбирать фиолетовый?»
«… в последний раз я была на концерте Дей-Глоус, когда мне было семнадцать…»
«Я не должна быть здесь». Мужчина отвернулся, посмотрел куда-то себе через плечо. «Обычно бывает ориентация». Он повысил голос. «Эй?» Вновь повернулся к ней, ошарашенной и смущенной. «Я думаю мы одни здесь» Она сложил ладони и направил их в сторону Миры. «Дело, видишь ли, в чем. Ты погибла в автокатастрофе…»
Мира не слышала, что он там дальше говорил. У нее было чувство, что она плывет. Это же было полным абсурдом — она мертва и при этом она может слышать как ей говорят об этом. Но так или иначе это было похоже на правду. Она не помнила как умерла, но у нее было чувство какого-то тяжелого быстрого момента — некоторая граница между ДО и сейчас. Эти мысли вызвали в ней желание улететь, покинуть свое тело, которое было мертвым телом. Ее зубы были зубами трупа.
«… твоя страховка включала сохранение в глубокой заморозке, но полное оживление, особенно, при таких сильных повреждениях стоит чертовски дорого. Вот тут-то и вступает в дело центр свиданий…»
«Где моя мать?» — прервала его Мира.
Мужчина снова что-то прочитал со свое ладони. Он кивнул. «У тебя был спутник. Твоя мать». Он снова огляделся вокруг, поднял руку, как бы собираясь махнуть кому-то, затем опустил ее.
Спутник. Уместное название. «Ее больше нет?» Мира хотела спросить «Она умерла?» но это было в общем-то одно и то же.
