Неувязка со временем
Авторы: Брюс Эллиотт / Герберт Вернер Франке
Жанр: Научная фантастика
Цикл: Серия «Научная фантастика», выпуск 1
Формат: Полный
Всего в книге 89 страниц. Год издания книги - 1991.
Представлены научно-фантастические рассказы писателей США, Франции, Испании и других стран, написанные в 50-х — 60-х годах. Читателя наверняка увлекут тайна и глубокая научность четвертого измерения, эйнштейновская теория растяжения времени, загадки топологии, опыты по искусственному интеллекту и многое другое. Его не оставят равнодушным, конечно, и такие не потерявшие своей актуальности и в наши дни проблемы, как морально-нравственные, социологические, а также проблемы экологии.
Для любителей научной фантастики.
СОДЕРЖАНИЕ:
Юлий Данилов. Научная фантастика и фантастическая наука. Предисловие. 3.
Сирил Корнблад. ГОМЕС. Пер. с англ. Т. Хейфец. 5.
Герберт Франке. НАСЛЕДНИКИ ЭЙНШТЕЙНА. Пер. с нем. Е. Факторович. 27.
Белькампо. ДОРОГА ВОСПОМИНАНИЙ. Пер. с голланд. Волевич. 56.
Мануэль Гарсиа-Виньо. ЛЮБОВЬ ВНЕ ВРЕМЕНИ. Пер. с исп. М. Абезгауз. 68.
Хюберт Лампо. РОЖДЕНИЕ БОГА. Пер. с фламанд. И. Волевич. 79.
Роберт Шекли. ВОР ВО ВРЕМЕНИ. Пер. с англ. Б. Клюевой. 101.
Артур Кларк. НЕУВЯЗКА СО ВРЕМЕНЕМ. Пер. с англ. Ю. Данилова. 121.
Эдвар Маккии. НЕПРИЯТНОСТИ с СИМом. Пер. с англ. Ю. Данилова. 126.
Мартин Гарднер. НУЛЬСТОРОННИЙ ПРОФЕССОР. Пер. с англ. Ю. Данилова. 137.
Мартин Гарднер. ОСТРОВ ПЯТИ КРАСОК. Пер. с англ. Ю. Данилова. 146.
Гарри Килер. ДОЛЛАР ДЖОНА ДЖОНСА. Пер. с англ. Ю. Данилова. 160.
Брюс Эллиотт. ПОСЛЕДНИЙ ИЛЛЮЗИОНИСТ. Пер. с англ. Ю. Данилова. 169.
Роберт Коутс. ЗАКОН. Пер. с англ. Ю. Данилова. 181.
Роберт Шекли. «ОСОБЫЙ СТАРАТЕЛЬСКИЙ». Пер. с англ. А. Иорданского. 185.
Источники. 207.
Читать онлайн Неувязка со временем
НЕУВЯЗКА СО ВРЕМЕНЕМ
Сборник научно-фантастических рассказов
Предисловие
НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА И ФАНТАСТИЧЕСКАЯ НАУКА
Путь в науку всегда был труден: об отсутствии царского пути в нее знали, если верить преданию, еще древние греки. Со временем трудности лишь растут. Увеличивается, причем очень быстро (экспоненциально), объем знаний, которыми нужно уверенно и активно овладеть для того, чтобы вести самостоятельное научное исследование. Возрастает степень абстрактности научных понятий: дышать в разреженной атмосфере современных научных построений ничуть не легче, чем на вершине Джомолунгмы. Усложняется экспериментальная техника. Все более труднодоступными становятся объекты научного исследования. И все же, при всех колебаниях конъюнктурного характера, число тех, кто жаждет посвятить себя науке, никогда не падает до нуля.
Не будем пытаться объять необъятное и в коротком предисловии давать исчерпывающий ответ на далеко не простой вопрос о причинах притягательности науки для юных умов и тренированного мозга профессионального ученого (тривиальное объяснение, состоящее в том, что юные адепты не представляют себе реально истинного масштаба ожидающих их трудностей, а зрелые мужи науки зашли слишком далеко, чтобы прерывать свои многотрудные штудии, мы отвергаем как глубоко неверное). Обратим лишь внимание на одну ипостась науки: ее фантастичность, несмотря на неукоснительное следование непреложным фактам. Потребность одного из величайших чудес мира — человеческого мозга, познающего не только окружающую Вселенную, но и самого себя, — в игре, в полете воображения находит в науке, пожалуй, наиболее полное выражение и удовлетворение, доставляя причастным к ней истинно эстетическое наслаждение.
Дело в том, что современная наука с присущей ей глубокой дифференциацией и жесткой специализацией едина и фантастична. Кто из писателей-фантастов не позавидует ученым, восстанавливающим законы праязыка, объясняющим специализацию тканей развивающегося зародыша, работающим над Теорией Великого Объединения, открывающим вещества с неслыханной ранее («запрещенной») симметрией, постигающим то общее, что прячется за хаотическим нагромождением привходящего?
Трудность пути в современную науку рождает мифы о чудесных способах постижения ее тайн сверходаренными вундеркиндами. Такое действительно бывает (вспомним хотя бы замечательного индийского математика Сринивасу Рамануджана), но очень редко. Обычный путь тернист и долог. Но тех, кто чувствует в себе призвание, не устрашат никакие трудности.
Научная фантастика, как и фантастическая наука, рождена игрой ума. Живя по законам литературы, она опирается на другие доводы, ее правда — это художественная убедительность образа, а не жесткая правда логического доказательства или достоверность экспериментального факта. Научная фантастика не заменяет, а дополняет науку, трактуя проблемы жизни и смерти, добра и зла, морали и этики, разыгрывая ситуации, реальные при всей своей фантастичности, показывая реалии науки в новом, необычном ракурсе.
И в соединении, казалось бы, несоединимого — реальности факта и полета фантазии — то общее, что объединяет фантастическую науку и научную фантастику.
Юлий Данилов
Сирил Корнблат
ГОМЕС
Все это случилось двадцать два года назад. В одно холодное октябрьское утро я получил от редакции задание. Ничего особенного, задание как задание — встретиться с доктором Шугарменом, деканом физического факультета в нашем университете. Не помню точно, что послужило поводом — какая-то годовщина чего-то такого: первого атомного реактора, испытаний атомной бомбы или, быть может, Нагасаки. Во всяком случае, в воскресной газете должен был быть разворот на эту тему.
Я нашел Шугармена в его кабинете в квадратной готической башне, венчающей скромное здание физического факультета. Он стоял возле стрельчатой арки окна, неохотно впускавшего в комнату пронзительную глубину осеннего неба. Такой плотный толстячок с пухлыми щеками и двойным подбородком.
— Мистер Вильчек? — расплылся он. — Из «Трибюн»?
— Да, доктор Шугармен. Здравствуйте.
— Проходите, пожалуйста, садитесь. Что вас интересует?
— Доктор Шугармен, я хотел бы узнать ваше мнение по поводу наиболее серьезных проблем, связанных с атомной энергией, контролем над атомным оружием и так далее. Что, по-вашему, здесь самое важное?
В его глазах мелькнула хитринка — сейчас он постарается сразить меня.
— Образование, — изрек он и откинулся назад в кресле — переждать, пока я приду в себя от неожиданности.
Я должным образом удивился.
— Это очень интересный и новый подход к проблеме, доктор Шугармен. Расскажите, пожалуйста, подробнее.
Он был преисполнен важности.
— Я хотел бы выразить беспокойство по поводу того, что широкая публика не понимает значения последних достижений науки. Люди недооценивают меня — я имею в виду, недооценивают науку, — потому что плохо представляют себе, что такое наука. Сейчас я покажу вам кое-что в подтверждение своих слов. — Он стал копаться в бумагах и вскоре протянул мне вырванный из блокнота разлинованный и покрытый ужасными каракулями листок. — Вот это письмо, представьте себе, было послано мне. Я с трудом разобрал написанное карандашом послание.
