Замок щелкнул, дверь отворилась, и Аня очутилась в теплом безжизненном полумраке пустой квартиры. Не включая света, она скинула тесную обувь и с облегчением ощутила ступнями толстый ворс ковра. Прислушалась. Ей вдруг показалось; что стук сброшенных ею новых туфель из белой лакированной кожи — не единственный звук в квартире, где она уже почти полгода жила одна. Аня затаила дыхание и прислушалась к приглушенному шуму за закрытой дверью гостиной.
— Стой! — раздался вдруг громкий и отчетливый голос. — Не двигайся!
Аня вздрогнула от неожиданности и замерла.
— А теперь ложись на пол! Быстро!
Аня задохнулась от испуга и возмущения и распахнула дверь в гостиную. Из комнаты на нее пахнуло увядающими цветами, охапки которых ей надарили позавчера, в честь дня рождения.
«Напоминаю, что вы смотрите передачу «Несчастный случай», — сообщил Ане телеведущий, захлебываясь от гордости за собственную передачу. — Только что мы видели репортаж о взятии банды вооруженных…»
Аня убрала звук телевизора до нуля, опустилась на диван и тихо рассмеялась. На экране беззвучно сменялись взрывы, выстрелы и погони.
Аня положила ноги на подлокотник кресла, стоявшего напротив дивана, провела рукой по скользкой поверхности колготок, погладила колени. Жизнь начала возвращаться в уставшие стопы.
Кровавый телевизионный калейдоскоп не трогал ее. Как и всякий житель большого города, она привыкла к сообщениям о ежедневных авариях и трагедиях, происходящих на улицах мегаполиса, словно он был кровожадным божеством и ежедневно требовал себе жертвы. Средства массовой информации регулярно сообщали о несчастных случаях — деловито и без эмоций отчитывались о ритуале жертвоприношения перед остальными жителями, облюбовавшими себе для жизни чрево чудовища. Но остальных и их близких несчастье не касалось — они доедали свой ужин и ложились спать, забывая сегодняшние жертвы, чтобы завтра услышать о новых.
Рассеянно глядя на экран, Аня думала о своем. Она отлично помнила, как, уезжая рано утром в Александрово, чтобы навестить родителей, выключила телевизор и положила пульт на диван. У родителей все было хорошо. У Ани тоже. Про мужа они не спросили. Зато хотели навязать котенка. Аня рассмеялась:
— Мне еще рано, мама. Не родился еще тот Маленький Мук, который будет кормить моих кошек.
У родителей Аня поспала пару часов, съела с ними фаршированную щуку и сырный салат с чесноком.
— Чеснок — эликсир долголетия, — сказал отец.
Возможно, так оно и есть. «И отличное средство от вампиров», — добавила Аня мысленно.
Аня рада была увидеть, что они оба ничуть не постарели со времени их последней встречи, выглядят веселыми. Ни на что не жалуются.
Аня задула на бисквитном тортике шестнадцать свечей — в шестнадцать лет Аня впервые сбежала из дому. И с первым намеком на сумерки поехала обратно. От Александрово до Аниного дома ровно два часа езды.
У родителей телевизор был сломан, но отец и не думал вызывать мастера. Ему хватало фильмов с Бельмондо в местном маленьком кинотеатре на сотню мест, с пивным буфетом и джазовым оркестром — в Москве такого не встретишь. А мама всегда засыпала под жужжание телевизора, как под действием гипноза. Они не нуждались в «ящике».
С Аниным телевизором могло бы произойти следующее — собака запрыгнула на диван и случайно нажала на красную кнопку. Аня слышала об одном пуделе — он в отсутствие хозяев пристрастился звонить по номерам, которые были занесены в память телефонного аппарата. Пудель просто забирался на стол, сбрасывал трубку, нажимал лапой на кнопку и угрожающе дышал в трубку. Все выяснилось, когда одна из абоненток обратилась в милицию по поводу телефонного хулиганства.
Все могло случиться похожим образом. Вот только у Ани не было собаки. И от кошки она только что отказалась.
И мужа теперь у нее тоже не было — вчера она поменяла оба замка, чтобы Толик со своими пьяными приятелями больше не мог попасть в квартиру, сорвать занавески в комнате, разбить вазу, вывернуть ящики комода в поисках денег и разрезать Анино белье от обиды, что денег нет.
Позавчера Толик высунулся из окна и, рискуя вывалиться, орал «Ненавижу!», ни к кому конкретно не обращаясь, а затем, не раздеваясь, уснул в ванной.
Позавчера у Ани был день рождения — ей исполнилось тридцать лет.
В разгар вполне светской, более или менее пустой болтовни с Аниными голландскими партнерами появился Толик в сопровождении приятеля-автомеханика. Он открыл дверь своим ключом, не дав себе труда позвонить, хотя не жил с Аней уже почти полгода.
— Знакомьтесь, пожалуйста, это мой муж, — пришлось объяснить Ане.
Толик обвел собравшихся довольно мутным взглядом и спросил:
— По какому случаю гуляем?
Один из голландцев хихикнул в свой аккуратный кулачок. Аня сжала зубы.
Теперь она даже боялась вспоминать, чем закончилась вечеринка. Выпроводить незваных гостей без скандала она не могла, а потому следила, чтобы пили они как можно меньше, и одновременно отвлекала голландцев. А Наташа — дорогая подруга Наталья, вместо того чтобы помочь ей, весело наблюдала, как Толик надирался.
Напряженная, как пружина, Аня не слушала тостов, невпопад улыбалась и не сводила яростного взгляда с Толика. Когда напряжение стало невыносимым и Аня готова была разрыдаться, Толик выручил ее — сдернул со стола скатерть, обернулся ею и принялся исполнять танец живота. Пока не запутался в складках и не рухнул на пол под ноги вконец сбитым с толку иностранным партнерам.
