Уэльс, лето 1282 года
Хотя битва закончилась так же быстро, как и началась, для Шаны никогда еще время не тянулось так бесконечно долго.
Как только раздался сигнал тревоги, отец поручил своему рыцарю, сэру Грифину, не теряя времени, привести Шану и всех остальных женщин в подпал. Дважды Шана пыталась ускользнуть от него, и дважды он преграждал ей дорогу.
– Не делайте этого, миледи! – его глаза умоляли. – Вы хотите, чтобы я нарушил данную мною клятву защищать вас? Ваш отец никогда не простит мне, если с вами случится беда, и я никогда не прощу этого себе! Прошу вас, миледи, останьтесь здесь, пока битва не закончится!
Сжавшись в комок у стены, не отрывая глаз, Шана смотрела на расположенную высоко, на потолке дверь своего убежища.
Воздух в подвале был сырым и холодным, но она не замечала этого. Там, наверху, земля сотрясалась от топота конских копыт и человеческих ног.
Отчетливо было слышно, как звенела сталь клинков. Издалека доносились мужские голоса, брань, предсмертные крики.
Шана вся дрожала от ужаса и страха, но боялась она не за себя, а за тех, кто ей был близок и дорог.
Затем все смолкло.
Она ощутила холод, от которого кровь стыла в жилах. Наступившая тишина была еще хуже, чем то, что было до нее.
Вскочив на ноги, – девушка выкрикнула:
– Грифин, ты должен меня пропустить! Я хочу знать, что случилось!
Грифин и не пытался ее удержать. Он приставил лестницу к стене и последовал за Шаной.
Спустя несколько минут она выскочила из дверей башни замка. Ее длинные золотистые волосы развевались за спиной, словно знамя на ветру. Спустившись по лестнице, она окунулась в ночную тишину.
Повсюду веяло смертью. Земля была покрыта темными кровавыми лужами. Шана почувствовала, как ее замутило от отвращения. Ощутив неприятный привкус горечи во рту, она судорожно сглотнула. Ноги сами несли ее вперед, мимо мертвых и раненых. Трупы лежали на земле, словно деревья, поваленные и разбросанные чьей-то могучей рукой. Жителей убили там, где застали: в поле за работой, у колодца, когда они доставали воду.
У Шаны перехватило дыхание, и она остановилась. Случайно ее взгляд упал на человека, лежащего поблизости. Это был пастух. Девушке приходилось встречать людей, раненных во время битвы, но никогда она не видела ничего подобного…
Шане показалось, что он жив, но, наклонясь и столкнувшись с пустотой в широко открытых глазах, девушка в ужасе отпрянула. Поддерживая юбки, она побежала прочь, задыхаясь от слез. Произошедшее не было похоже на войну, это скорее напоминало бойню, бесчестную и кровавую бойню.
Вдруг Шана заметила своего отца.
– Боже мой! Этого не может быть! – она упала на колени и зарыдала. – Отец, за что?! Ты не заслужил ничего подобного!
Его веки, словно налитые свинцом, медленно приоткрылись. Кендал, младший сын Груффита, внук Левеллина Великого, первый принц Уэльский, которого признал сам король Англии, увидел лицо своего единственного ребенка.
Шана коснулась руками его груди, и кончики ее пальцев обагрились кровью. Не раздумывая, она оторвала от подола белой нижней юбки полоску ткани и дрожащими руками приложила ее к открытой ране на теле отца.
– О, Господи! Отец, кто посмел сделать это? Кровожадные англичане? – в глубине души она не сомневалась, что это они. По стране прокатилась волна восстаний с призывами к независимости.
– Да. Это были англичане, – прохрипел отец. – Я не опознал флаг, который они несли. Черное двуглавое чудовище на кроваво-красном поле. У меня есть основания думать, что они пришли из Лэнгли.
– Лэнгли?! Но граф, владелец Лэнгли, умер несколько месяцев назад!
Граф был одним из самых могущественных лордов на границе. У него произошло несколько стычек с Кендалом, но они уладили разногласия, не применяя оружие.
– Да, дочь. Я только вчера получил сведения, что какой-то храбрый валлиец устроил заваруху на границе, одурачив английских рыцарей. Этот человек носит алую мантию и называет себя Драконом.
На его бесцветных губах еще теплилась жизнь.
– Боюсь, Шана, я совершил большую ошибку. Теперь король Эдуард захочет покончить с Драконом и таким образом подавить восстание. Он призвал одного из своих вассалов в замок Лэнгли, чтобы затушить этот пожар. – Кендал с сожалением вздохнул. – Англичане не остановятся, пока не добьют нас. Я искренне думал, что они оставят нас в покое, если мы не будем их тревожить. Но теперь уже поздно.
Шана яростно тряхнула головой.
– Не говори так. Ты поправишься. Правда…
– Нет, Шана. Пришел мой час. И мы с тобой это хорошо понимаем.
– Отец! – острая боль пронзила ей грудь. Кончиками пальцев девушка убрала грязь и пыль с его щек. Она боялась признаться себе в этом.
Он слегка улыбнулся.
– В тебе есть воинственный дух предков и отвага матери-ирландки. Я привез тебя в эту долину, чтобы защитить, но теперь не смогу уже этого сделать. Ты должна надеяться на Бариса. Я знаю, он будет тебе хорошим мужем.
Отец сжал ее руку.
– Всю свою жизнь я верил, что нет более верного мерила человеку, чем его честь и преданность. Мои братья предупреждали меня, что англичане не успокоятся до тех пор, пока не победят нас. Я же надеялся, что этого не будет. Но, увы, – я ошибался. Шана, я сожалею только о том, что мало сделал для объединения страны, которую так любил. Только теперь я по-настоящему понял, какой неправильный путь выбрал для нее. Как это было эгоистично.
