Неомаг

  Не надо было соглашаться на эту встречу, думал Максим, глядя поверх очков, как к столику уличного кафе, подходят те кто назначил ему встречу. Не смотря на удушливое, жаркое лето на мужчинах были темные костюмы. Эти двое - "первый" и "второй", как мысленно он их окрестил, были абсолютно разные, но тем не менее, неуловимо похожие. Первый - среднего роста, темные волосы зачесаны назад. Второй - высокий, худой, если не сказать изможденный, с пегими коротко, по военному, стрижеными волосами.

   Не здороваясь, они синхронно отодвинули пластиковые стулья, и, аккуратно поддернув брюки сели.

  Глазами, вот чем они были похожи. Темно-серыми, словно подернутыми дымкой, глазами. Нет, не стоило - он утвердился в своей мысли, глянув в их спокойные лица. К сожалению, отказать тем, кто его попросил он не мог. Бывают в жизни такие ситуации, когда невозможно сказать нет, кто бы что бы, не твердил о свободе выбора.

  - Я, вас слушаю, господа. - Максим поставил чашку, с не тронутым кофе, на исцарапанный пластик стола, и ленивым движением среднего пальца сдвинул очки к самым глазам. Темные стекла хоть какая-то защита, от этой серой пыли, глядящей на него.

  - Снимите, пожалуйста, очки, - попросил первый.

  - Извините, но у меня болезнь глаз, солнце просто убивает их, - интересно каково это видеть вместо глаз собеседника свое отражение?

  - Мы можем пересесть в тень, - скрипучим, словно несмазанные петли голосом, сказал второй.

  - На таком солнце и тень слишком яркая для меня, - Максим, глядел куда-то в пространство между собеседниками.

  - Зачем же вы, назначили встречу, именно здесь? - это опять отозвался первый.

  - А вам не жарко в этих костюмах? - ответил он вопросом на вопрос.

  - Нет. Вы не ответили, - проскрипел второй.

  - Я люблю солнце, хоть оно и вредно для моих глаз. Вы так и будете говорить по очереди? - Максим улыбнулся.

  Визитеры не отреагировали на его шутку.

  - Вас поставили в известность, по поводу нашей просьбы? - видимо для разнообразия заговорил второй.

  - В общих чертах, - Максим сделал вид, что отпивает кофе.

  - Я так понимаю, Вы, отказываетесь, - подал голос первый, - да же не узнав подробностей?

  - Видели те, господа, - он вздохнул, и, снял очки, - так уж вышло, что я знаю, что вы хотите от меня, правда без подробностей. Но ваша просьба лежит вне области моих профессиональных интересов, проще говоря, то чего Вы от меня хотите, я не смогу сделать. - Максим обращался уже непосредственно к первому. - Вы же не пойдете тачать сапоги к портному, так вот продолжая аналогию, я как раз тот самый портной, к которому вы пришли за сапогами.

  Он проговорил все это, глядя в пыльные глаза первого, за время всего разговора так не разу и не моргнувшего.

  - Да же и не пытайтесь, - шевельнул губами темноволосый, - Вы птица не того калибра.

  - Ага-ага, - Максим, покивал, - вот и я о том же, - снова надел очки и привычным жестом среднего пальца, вдавил дужку в переносицу, - я мелко плаваю и вам неинтересен.

  - Значит, отказываетесь, - теперь говорил первый.

  - Значит, отказываюсь, - он развел руками.

  Не прощаясь, двое людей синхронно встали, одернули брюки и, развернувшись, направились к ожидавшему их "мерседесу". Как только машина, скрылась за поворотом, Максим резко выдохнул и вытер вспотевший лоб. Машинально поднеся чашку ко рту, он глотнул кофе.

  - Фу ты, черт, - резко вскочил со стула и выплюнул теплую бурду. Он терпеть не мог растворимый кофе. Все было плохо. Максим не чувствовал тех с которыми беседовал, то есть совсем не чувствовал, словно беседовал со стеной, а не с людьми из плоти и крови, а это было плохо, очень плохо. Для него плохо.

  Начало маятника он банально прозевал, даже не прозевал, просто откат начался не вовремя. Обычно, такие де стабильные состояния, приходили четко два раза в год, летом и зимой плюс-минус несколько суток, и длились 4-5 дней. Зимний - приходился на новогодние праздники, летний - в начале июня. Он загодя чувствовал приход маятника, и готовился к нему. Зимой - затаривался водкой и пил беспробудно в квартире. Пил зло, жадно, так что бы, не встать и ни чего не помнить. Летом брал спальник, уходил в лесную глушь, туда, где не встретишь людей. Так продолжалось последние восемь лет.

  И вот середина августа и снова она, сводящая с ума депрессия. Может, он слишком много сил вложил в амулет, а может, не надо было искать этот треклятый "лексус". Но скорее одно наложилось на другое. Отложить создание амулета он не мог, внутри грызло и свербило, делай-делай, а своему внутреннему голосу он доверять. Точно так и вышло. Как только он взялся за дело, как звенящая пустота в животе, растаяла как первый снег под лучами солнца. Отказаться искать тачку он тоже не мог, один раз он уже отказался, второго отказа могли и не простить. Тем более, ни каких объективных причин для отказа не было. Это как раз его профиль - пропавшие вещи.

  Началось все с боли, которая появилась в правом виске, и свинцовыми толчками распространилась на всю голову. Следом пришла тошнота и ломота в суставах. Чувствуя заранее приход отката, он за неделю плавно входил в голодовку и ограничивал социальные контакты. Попросту отключал телефон и запирался в квартире, и к началу маятника приходил с пустым желудком, звенящей от одиночества головой и батареей водочных бутылок в холодильнике.