Благословения и проклятия
– Рикке!
Она разлепила один глаз. В щелку вонзился тошнотворно яркий свет дня.
– Возвращайся.
Вытолкнув изо рта языком мокрый от слюны штифт, она прохрипела единственные слова, которые пришли ей на ум:
– Твою мать!
– Молодец, девочка!
Изерн присела рядом на корточки. На ее ожерелье плясали руны и фаланги человеческих пальцев. Она ухмылялась своей кривой ухмылкой, демонстрируя дыру в зубах. И не предлагая ровным счетом никакой помощи.
– Что ты видела?
Подтянув одну неподъемную руку, Рикке обхватила голову ладонью. Казалось, если сейчас не придержать череп, он взорвется. На внутренних сторонах век еще тлели образы, похожие на плывущие перед глазами пятна, если смотреть на солнце.
– Я видела людей, которые падали с высокой башни… Десятки людей.
Она вздрогнула при мысли о том, как они ударятся о землю.
– Я видела, как людей вешали… Целыми рядами.
В животе у нее сжалось при воспоминании о покачивающихся телах, судорожно дрыгающих ногах.
– Я видела… наверное, это была битва? Под красным холмом.
– Мы на Севере, – фыркнула Изерн. – Здесь не нужна магия, чтобы предвидеть, что скоро будет битва. Что еще?
– Я видела горящий Уфрис.
В ноздрях у Рикке до сих пор стоял запах дыма. Она прижала ладонь к левому глазу: он был горячим. Обжигающе горячим.
– Что еще?
– Я видела, как волк проглотил солнце. Потом волка проглотил лев. Потом льва проглотил ягненок. Потом ягненка проглотила сова.
– Должно быть, это была не сова, а настоящее чудовище.
– Может, ягненок был совсем маленький? Но что все это значит?
Изерн поднесла кончик указательного пальца к рассеченным шрамом губам, как делала всегда, когда собиралась изречь что-нибудь глубокомысленное.
– Чтоб меня разнесло, если я понимаю. Будем надеяться, что очередной поворот колеса времени раскроет перед нами секреты твоих видений.
Рикке сплюнула, но во рту у нее все равно стоял вкус отчаяния.
– То есть… сидеть и ждать?
– В одиннадцати случаях из дюжины это наилучший выбор. – Изерн почесала ямку у себя на шее, над воротником, и подмигнула: – Но если бы я так сказала, никто не стал бы считать меня такой уж мудрой.
– Ну, два из секретов я могу раскрыть прямо сейчас. – Рикке приподнялась, опершись на локоть, и застонала. – У меня раскалывается голова, и к тому же я обделалась.
– Второе – вовсе не секрет. Достаточно иметь нос, чтобы быть в курсе.
– «Дерьмовая Рикке», так меня будут называть. – Наморщив нос, она попыталась подвинуться. – И не в первый раз.
– Твоя проблема в том, что тебя заботит, как тебя называют.
– Моя проблема в том, что на мне лежит это проклятье, эти припадки.
Изерн постучала кончиком пальца под своим левым глазом.
– Ты называешь это проклятьем и припадками, а я – благословением и даром Долгого Взгляда.
– Ха!
Перевернувшись, Рикке встала на колени, но ее желудок продолжал движение, подкатив к горлу щекоткой рвоты. Мертвые свидетели, какой же разбитой и вымотанной она себя чувствовала! Как после ночи, проведенной за кружкой эля, только мерзких ощущений вдвое больше, а приятных воспоминаний ни одного.
– Не сказала бы, что это так уж похоже на благословение, – пробормотала она после того, как отважилась осторожно рыгнуть и поборола реакцию своих внутренностей, склонив их к ничьей.
– Благословения редко бывают без скрытого внутри проклятия, так же как и в любом проклятии обычно есть щепотка благословения. – Изерн отрезала от высушенного куска чагги небольшой ломтик. – Как чаще всего бывает, все зависит от того, с какой стороны посмотреть.
– Очень глубоко!
– Как всегда.
– Наверное, те, у кого не так болит голова, могли бы больше оценить твою мудрость.
Изерн облизнула кончики пальцев, скатала ломтик чагги в шарик и протянула Рикке.
– Я бездонный кладезь откровений, беда лишь в том, что невежду не заставишь пить из него. Давай снимай свои штаны. – Она засмеялась своим резким, неприятным смехом: – Немало мужиков желало бы услышать от меня эти слова!
