Неизвестный Линкольн

Как-то весной, пару лет назад, я завтракал в отеле «Дисарт» в Лондоне и по привычке пытался найти кусочек американских новостей между строк «Морнинг пост». Как обычно, мои поиски успехом не увенчались, но в то удачное утро я сделал для себя великое открытие: последняя статья газеты, названная «Отец Палаты общин», начинала новую колонку под заголовком «Человек и воспоминания». В этот особенный для меня день и несколько последующих колонка была посвящена Аврааму Линкольну. Но писали не о политической деятельности президента, а о его личных качествах и личной жизни: о его многочисленных неудачах и провалах, о невероятном великодушии, о его огромной любви к Энн Рутледж и трагической женитьбе на Мэри Тодд.

Статья пробудила во мне недюжинный интерес, поскольку первые двадцать лет своей жизни я провел на Среднем Западе, недалеко от родины Линкольна, и к тому же всегда был страстно заинтересован историей Соединенных Штатов.

До этого мне казалось, что я знаю биографию Линкольна, но вскоре выяснилось обратное. Деликатность ситуации была в том, что я — американец — приехал в Англию и, прочитав статьи ирландца в английской газете, выяснил, что жизнь Линкольна является одной из самых обворожительных страниц в истории человечества. Не знаю, насколько данное обстоятельство задевало меня, но статьей я был восхищен. К тому же долго переживать мне не пришлось: вскоре у меня была дискуссия на эту тему с несколькими моими соотечественниками, и оказалось, что мы в одной лодке. Все, что они знали о своем великом президенте, было несколько фактов: родился он в деревянной хижине; ходил несколько миль за книгами, затем читал их ночью, располагаясь прямо на полу перед печкой, которую время от времени разжигал; позже стал юристом; рассказывал забавные истории, говорил, что нога человека должна быть достаточно длинной, дабы достичь земли; его называли «Честным Эйбом»; в политике стал известен дебатами со Стивеном Арнольдом Дугласом; избрался президентом США; носил шелковую рубашку; освободил рабов; выступил в Геттисберге; говорил, что хочет знать, какой виски предпочитает Грант, чтобы послать баррель такого же и другим своим генералам, и был убит в ложе вашингтонского театра.

Воодушевленный статями «Морнинг пост», вскоре я отправился в библиотеку британского музея и прочел несколько биографических книг о Линкольне. Каждая книга все больше увлекала меня, и в конце концов я был настолько поглощен этим, что решил сам написать такую книгу. Но, если честно, у меня не было ни желания, ни способностей произвести на свет академический трактат для ученых и любителей истории, множество прекрасных книг такого рода уже существовало, и я чувствовал, что нужна какая-то другая книга. Книга, которая смогла бы вкратце рассказать интереснейшие отрывки его деятельности нашим занятым современникам. И вот с таким настроем я начал эту самую книгу писать.

Сначала я трудился в Европе, почти целый год, затем еще два года поработал над книгой в Нью-Йорке, но в конце концов порвал все, что успел написать к тому времени, и, выбросив в мусорную корзину, отправился в Иллинойс, чтобы писать о Линкольне на той же земле, где мыслил и трудился он сам. Месяцами я жил среди людей, отцы которых помогали «Честному Эйбу» строить забор, обрабатывать землю и везти свиней на рынок. Рылся среди старых книг и писем, среди речей, полузабытых газет и старинных судебных записей, пробуя понять Линкольна. Лето я провел в маленьком городке Питерсберге, который находится на расстоянии мили от восстановленной деревушки Нью-Сейлем, где Линкольн провел счастливейшие годы своей жизни, да и наверняка важнейшие с точки зрения формирование его личности. Там он ежедневно проходил несколько миль, чтобы в продуктовом магазине изучать право, работал кузнецом, судил петушиные бои и лошадиные скачки, там же влюбился и остался с разбитым сердцем. Даже в годы своего расцвета число жителей Нью-Сейлема не превышало сотни, а весь период его существования составляет около десяти лет, она была заброшена вскоре после того, как Линкольн оставил деревушку, и до недавних времен ласточки и летучие мыши гнездились в полуразрушенных хижинах, а на улицах пасли скот. Однако несколько лет назад штат Иллинойс взял эти места под особую опеку, объявив общественным заповедником, и построил копии деревянных хижин, которые стояли там за сто лет до этого. И теперь заброшенный Нью-Сейлем выглядит даже лучше, чем во времена Линкольна. Нетронутыми остались только поседевшие дубы, под которыми Линкольн учился, затеивал драки и познал истинную любовь. Каждое утро я брал свою печатную машинку и ехал туда из Питерсберга и половину книги написал под этими самими дубами. Рядом текла извилистая река Сангамон, а кругом тянулись леса и поля, наполненные мелодией пения птиц, сиявших своими разноцветными перьями среди ветвей деревьев. Работать там было одно удовольствие. И только там я смог почувствовать истинного Линкольна.

Много времени я проводил там летними ночами, когда берега реки оглашал плач жалобного козодоя, а сияющая на небосклоне луна освещала одинокую таверну Рутледжей. Я представлял, как именно в такие вечера молодой Эйб Линкольн и Энн Рутледж под пение ночных птиц гуляли рука об руку по этим же местам и, любуясь звездами, строили романтические грезы, которым так и не суждено было сбыться. Уверен, что именно здесь Линкольн нашел то великое счастье, которого больше в жизни так и не испытал.