Я подрядил извозчика с Пресни до Коломенского, плюхнулся в сани и, кутаясь в бобровый воротник шинели, велел погонять. За краснокирпичными закопченными корпусами пресненских мануфактур пошли серые доходные дома Кудринской площади, белокаменные аристократические особняки Большой Никитской, а там выросли и островерхие башни Кремля, словно утягиваемые в небо золотыми орлами. В Охотном ряду толпилась разномастная публика, приказчики зазывали покупателей в магазины и палатки, трактир Тестова выбросил в окне пестрое объявление о расстегаях с налимьей печенкой и костяными мозгами на черном масле…
На грани слышимости раздалось дребезжание телефона, с каждым мгновением оно становилось все громче и настойчивее. Рингтон этот, архаичный и тревожный, обошелся мне в порядочную сумму — стоимость, как водится, сформировалась исходя из моей платежеспособности. Признаюсь: я затаил дыхание в надежде, что Нетка передумает. Еще минимум дюжина транспортных инспекторов на дежурстве, а у меня, между прочим, планы. Не сбылось. Телефон дребезжал все назойливее, так что я горестно вздохнул и щелкнул пальцами.
Исчезли торговые балаганы Охотного ряда, исчезли сани, извозчик и круп мухортой кобылы, помахивающей заиндевелым хвостом, исчезла шинель вместе с уютным бобровым воротником. «Старая Москва», канал аугментированной реальности, подписка на который ежемесячно влетает мне в копеечку, принципиально не поддерживает визуальные интерфейсы — за это я ценю ее особо. Но для работы визуалка мне, увы, необходима. Так что меня выбросило на канал по умолчанию, «Первый Московский» — с его вечно безоблачным небом, зеркальными небоскребами, оптимистическими улыбками на интерактивных плакатах и навязчивой новостной инфографикой. Я сидел в салоне джет-такси и без удовольствия созерцал идеальный мир вокруг. «Почти как настоящий, только лучше» — таким когда-то был слоган «Первого Московского», и я достаточно стар, чтобы помнить это.
В поле зрения справа бился в мучительной агонии колокольчик. Невыносимое зрелище. Я смахнул колокольчик в область чтения, и он тотчас развернулся в карту вызова. Статус — тревожно-красный: пропал ребенок, мальчик семи лет, требуется личное присутствие инспектора. Ну вот, опять. С поиском ребенка куда лучше справится Нетка, но отчего-то матери пропавших сорванцов всегда уверены, что надежнее привлечь к делу живых людей. Будь их воля, они бы весь город на уши поставили. Пока долечу, мальчишка наверняка найдется. Но делать нечего.
Я перекинул карту вызова джету, тот взмыл вертикально вверх и рванул к Арбату по маршруту, за доли секунды рассчитанному Неткой.
Полеты я не люблю, высоты боюсь до паники, а синева неба заставляет меня думать о бездне. «Первый Московский» — канал из бесплатного муниципального пакета и особой чувствительностью к потребностям юзеров похвастать не может. Но после короткой заминки он все же визуализировал траекторию полета широкой трассой в моем любимом цвете — зеленый шартрез (ассоциации: весна, безопасность, здоровье и французский маршал Франсуа д’Эстре, да покоится он с миром). Так что я смог вообразить, что вовсе не лечу, а вполне себе еду по симпатичной и абсолютно безопасной магистрали. Хорошо бы и небо выкрасить в шартрез… Я проделывал подобное на одном из творческих каналов. Очень красиво. Но «Первый Московский» так далеко навстречу юзерам не пойдет.
Уже на подлете к точке назначения джет без предупреждения провалился сквозь призрачную магистраль и резко рванул вниз. Сердце мое от ужаса едва не осталось в синей бездне. Целую секунду, растянувшуюся в бесконечность, я не сомневался, что сбылись мои худшие кошмары. Нет уж, хватит экспериментов, никаких больше полетов с неуправляемой муниципальной аугментацией.
Джет плавно приземлился на парковку, а я все смотрел на пляшущую перед глазами инфографику: маршрут был изменен на оптимальный в связи с перемещением цели путешествия.
Я вышел из джета и оказался в пешеходной зоне Смоленского бульвара, неподалеку от Левшинского переулка. Цель путешествия канал заботливо обозначил зеленой рамочкой, а путь к ней проложил пунктирной линией по парковой аллее. Мать пропавшего ребенка нервно расхаживала у скамейки и пристально вглядывалась в каждого из пробегающих мимо малышей.
Во время короткого полета у меня не было возможности ознакомиться с делом, все мои силы были отданы борьбе с ужасом от окружающей меня синевы, так что я просмотрел файлы на ходу. Данила Нечаев, семь лет. Исчезновение зафиксировано около часа назад. Покинул дом без разрешения родителей. Портрет — симпатичный белобрысый проказник, — но что толку в наше время от портретов? Аугментация изменяет внешность человека, следуя как его собственным потребностям, так и пожеланиям окружающих. С оговорками, разумеется, и в рамках действующего законодательства (какие только подпольные каналы не обнаруживают мои коллеги из этического отдела — о некоторых лучше бы я никогда и не узнал, честное слово).
Куда важнее индивидуальный профиль, отпечаток, который каждый юзер оставляет в системе и по которому Нетка найдет любого за секунды. Отпечаток этот, понятно, защищен контуром приватности, нарушить который Нетка может только в исключительных случаях. Таких, как этот. Но вопреки моим ожиданиям мальчик все еще не был найден.
![Пажи, кадеты, юнкера [Исторический очерк]](/storage/book-covers/b1/b14a3a9ccf1451f1ee4ac8c0eae8a7b55438f113.jpg)
