Когда на землю легли ранние зимние сумерки, а на краю неба зажглась первая звезда, рейсовый автобус наконец прибыл в деревню Старые Дороги, остановился у поворота, и Мирослава Ярославская легко спрыгнула с нижней ступеньки на обочину. Снег хрустнул под подошвами ботинок. Передернув плечами, девушка небрежно поправила лямки объемного рюкзака за спиной и, подождав, пока автобус тронется с места, зашагала вперед.
Старые Дороги были небольшим селением с обычными бревенчатыми домами, разбросанными по обе стороны извилистой асфальтированной дороги. Их маленькие оконца светились теплым светом, а в небо поднимались белесые столбы дыма и не торопились рассеиваться в воздухе.
Мороз крепчал. Зима рано пришла в этом году, заворожила, околдовала вьюгами и метелями, засыпала снегом.
Здесь, в деревне, вдоль дороги высились сугробы. А дальше, до самого леса, укутанные в белоснежные покрывала, лежали поля и луга. И лес стоял уснувший, словно одетый в белые меха… Снег блестел, серебрился и казался мягким, невесомым, словно пух.
Ускоряя шаг, Мира свернула с дороги на узкую тропинку, что вела к небольшому домику с зелеными ставнями и шиферной крышей. Дворик от улицы отгораживал низкий забор из частокола с такой же низкой калиткой. Девушка просунула руку в щелку, подняла вверх железный крючок и открыла калитку.
Все четыре окошка в доме светились. Мирослава пробежала дворик, преодолела ступени небольшого крыльца и потянула на себя входную дверь, сколоченную из простых обтесанных досок.
В темных сенях, где зимой было почти так же холодно, как и на улице, она громко потопала на месте, сбивая снег с подошв, и вошла в дом.
Яркий свет резанул по глазам, когда девушка переступила порог, и ее, как волной, обдало теплым воздухом с невероятным и до боли знакомым ароматом борща с белыми грибами, который баба Нина всегда варила только в печи.
Закрыв за собой дверь, Мира сразу же оказалась в объятиях бабушки.
— Унучачка мая! — всплеснула руками старушка, разглядывая ее подслеповатыми глазами. — А я ж думала, ты заўтра прыедзеш!..
— Я решила, что сегодня мне совершенно нечего делать в школе, и не пошла! — беспечно заявила Мира.
— И в самом деле, зачем тебе школа? — послышался голос из глубины дома. — Подумаешь, оценки зачитывать будут! Тебе-то небось особенно радоваться нечему! — Тон, которым все это проговорилось, был ужасно самоуверен и несколько ироничен.
— Степик! — узнала девушка.
— Мира! — услышала в ответ, а немного погодя смогла и разглядеть своего двоюродного братца.
Он стоял, опершись плечом о дверной косяк, скрестив руки на груди, и плутовская улыбка играла на его смазливом лице.
— Привет! — улыбнулась ему Мирослава и, сбросив на пол рюкзак, стянула с головы вязаную шапочку. Светло-русые волосы в беспорядке рассыпались по плечам. — И давно ты здесь? — поинтересовалась.
Ее щеки разрумянились от мороза, и даже кончик носа покраснел.
Хрупкость телосложения делала Миру похожей на ребенка, но Степик сразу отметил произошедшие в ней перемены. Они не виделись, кажется, целый год. Ну да, у него не получилось приехать сюда прошлым летом. Чтобы закрепить английский, Степан Рудинский уехал на все лето в Лондон. Подрабатывая то официантом, то курьером, он смог попрактиковаться в произношении, расширить круг знакомств, а заодно и подзаработать немного денег. Но они, конечно, периодически созванивались и не теряли связь друг с другом.
Мирослава повзрослела и уже не была тем угловатым, худым, немного неуклюжим подростком. Она стала юной, прелестной девушкой. Тонкий овал лица. Чистая кожа, бело-розовая, как лепестки яблоневых цветов. Темные брови, ломаной линией взметающиеся к вискам. Аккуратно вылепленный носик. Рот широковат, зато чуть припухшие губы красиво изогнуты. И глаза… Степик не мог взять в толк, откуда они у нее такие. Миндалевидной формы, в обрамлении пушистых темных ресниц. Непроницаемые, бездонные, как лесные озера. Живущие какой-то своей, особенной жизнью. Серо-голубые.
— Я приехал вчера. А ты думала меня обставить?
Девушка состроила рожицу и, засунув шапку в рукав куртки, повесила ее на гвоздик у входа.
— Міраслава, ну як вы жывяце? Матка работае? — спросила ее бабушка, когда они уселись на длинную лавку у окна.
— Да, бабуль! У нас все нормально. Мама работает, папа тоже. Мама вроде собиралась приехать на Новый год. Степик, а твои родители приедут?
Братец небрежно пожал плечами:
— Места здесь для них всех как-то маловато будет!
— Ты не хочешь, чтобы они появлялись здесь?
Степик отрицательно тряхнул головой.
— А я люблю, когда мы все вместе собираемся. Так весело и прикольно.
— Да? — парень насмешливо приподнял темные брови. — Вот уж не вижу ничего прикольного. Как вспомню, как в прошлом году они долбали меня своим контролем…
— Так ведь по делу, Степик! По делу! Если бы они тебя не контролировали, ты бы точно женился на Наташке! — улыбнулась Мира. Легкая, задорная улыбка удивительно преображала ее несколько серьезное лицо.
— Ой, ну прям уж! — запротестовал Степик.
— Вы же были, как слон и моська. Причем моськой был как раз ты, братец! — поддразнила его девушка.
