Плакат на автобусной остановке в Виллелобос-Охо выгорел от солнца и обтрепался от пыльных ветров, которые продувают город ежедневно, поднимая в воздух песок и мусор, оставшийся от проезжих. Плакат, видимо, был вывешен несколько лет назад, но когда он обветшал, никто не удосужился прийти и заменить его на что-нибудь новенькое. По низу порванной рекламы шла надпись на испанском «Как дела, милашка?».
Она посчитала, что рекламируется одеколон для мужчин, хотя наверняка определить было трудно. Единственная зацепка — нижняя часть небритого подбородка, три тщательно ухоженных мужских пальца, сжимающих что-то наподобие бутылки или флакона, и слово «Габбана». Может, имелся в виду спиртной напиток, но она предпочла думать, что это одеколон.
Она разглядывала рекламный плакат каждый раз, когда стояла на остановке — где-то около часа в день, семь дней в неделю. Сначала ей нужно было сесть в автобус у дома в Пуэрто-Анапра, затем выйти в Виллелобос-Охо и дожидаться другого автобуса до maquiladora — сборочного предприятия в восточной части города. Вечером она повторяла этот путь в обратном направлении, снова останавливаясь у автобусной остановки, где ее ждал мужчина из «Габбана» с обрезанным флаконом одеколона.
Через несколько секунд девушка поймала себя на том, что снова задумчиво смотрит на плакат. Интересно, кто может себе позволить такую дорогую парфюмерию? Скорее всего бизнесмены, которых она видела входящими в отель «Люцерна» или в «Мария Чучена». Остальным любителям приятных ароматов приходится довольствоваться мылом и розовой водой. Agua de rosa. Ей хорошо знакома agua de rosa, так как мать пользовалась ею по особым случаям, вроде крестин племянника или похорон. И ее, свою дочь, назвала Розой в честь этой воды.
Неуместность рекламы одеколона здесь, на обшарпанной, воняющей мочой автобусной остановке, ее не волновала, зато давала повод погрузиться в иную жизнь — жизнь, отображенную на плакате. Реклама «Габбаны», «тойоты-хилукс» или холодильников «Келвинатор Т2000» переносила ее в другие реалии, делая жизнь чуть-чуть волнующей. И она принимала это небольшое волнение с распростертыми объятиями.
Сегодня, похоже, в миллионный раз она воображала, каково это — иметь вещи с плакатов. Она называла это «el mundo del fotografia» — мир фотографий. И представляла себя в том мире: как живет в доме по ту сторону границы, в Эль-Пасо, и у нее не один холодильник, а три, и она набивает их говядиной и сыром, а также конфетами, обертки от которых с непонятными американскими словами носит ветром у автобусной остановки. У нее есть муж, он ездит на «тойоте-хилукс» и, когда вывозит ее на этой машине на обед в «Макдоналдс» в центре Эль-Пасо, предварительно брызгает на себя одеколоном «Габбана». Ухоженные пальцы держат ее за подбородок, щетина щекочет, когда он целует ее…
— Hola, linda![1]
Какая-то машина в облаке пыли с рычанием подлетела к ней, заставив вздрогнуть от неожиданности. Было темно, она стояла в Виллелобос-Охо уже больше часа. Автобус задерживался дольше обычного. Было досадно, что ее вырвали из «мира фотографий», но она увидела, что машина — «тойота-хилукс», по крайней мере в полумраке на нее походит, и это было приятно.
— Qué pasa, linda?[2]
Она почувствовала, что вся вспыхнула, удивленная и раздосадованная одновременно. Водитель разговаривал словами рекламного плаката «Габбана», а одно из них, которое люди редко используют при общении с ней, linda, заставило инстинктивно закрыть рукой лицо. Но остальное в нем было другим. Она не знала, как выглядит мужчина на рекламном плакате выше подбородка, но не считала, что он похож на водителя «тойоты» — пухлого коротышку с лоснящимися волосами, зачесанными назад, так что открывался шрам над правой бровью. И еще он намного сильнее зарос, чем мужчина на плакате, — все лицо покрыто густой щетиной. Глаз она не видела, их скрывали темные очки.
— Хочешь прокатиться? — спросил он.
Она потупилась. «Не разговаривай с незнакомыми людьми», — постоянно твердила мать с тех пор, как она в первый раз покинула их маленький домик в Канделарии, чтобы одной идти пешком четыре мили до школы. Ну, не всегда одной… иногда с ней была Агнес.
«Никогда не разговаривай с мужчинами, глаз которых не видишь».
Девушка чертыхнулась про себя. Почему сейчас рядом никого нет? Почему на автобусной остановке нет фонарей? Она пожалела, что осталась работать сверхурочно, из-за чего приходится общаться с человеком в сияющем пикапе. Если бы успела на предыдущий автобус, не стояла бы здесь одна, когда вокруг нет никого, кто помог бы отделаться от незнакомца. Будь рядом другие женщины, пусть незнакомые, ей было бы не так страшно. Все знают про убийства.
И все же, как ни смешно, в глубине души ей было приятно, что он подъехал к ней. К ней! Он с ней заигрывал.
Человек в темных очках вышел из пикапа. Даже не поднимая глаз, она видела, что он мал ростом и кривоног. Интересно, чем он занимается, если может позволить себе такую машину?
— Ты откуда, bonita?
Вот, опять… linda, bonita.
«Это стрелы тебе в сердце, — говорила мать. — Мужчины будут пользоваться ими, чтобы поймать тебя на крючок, как рыбку, и подсечь».
