Здравствуй, Гусеница! Я Алиса. Ну, ты меня помнишь.
Знаешь, в моем мире странно: там вечная полночь.
Там люди, машины, трамваи. И чай – только в перерывы.
Там стройки, дома, заборы, похожие на нарывы.
Там даже дышать противно от лжи или, может, от смога.
Там каждый воображает, что есть в нем крупица бога!
Там снам ни за что не верят,
Там не открывают двери.
Там шляпы на фабриках шьются,
Там даже коты не смеются.
Мне мир этот, видно, приснился. Ну, знаешь, кошмары бывают…
Да, где же наш Белый кролик? Пусть в чашки чай разливает.
Затянемся понемногу, закашлявшись дымным ядом.
Ты знаешь, я рада проснуться и с вами остаться рядом.
Стихотворение Алисы Пановой
Я желал бы никогда не просыпаться.
Мой будничный мир слишком тусклый и плоский, чтобы мне хотелось в нем жить, чтобы мне хоть когда-либо было в нем уютно. Третий курс экономического института, не дающий ничего ни уму, ни сердцу, который я вытягиваю скорее по инерции, потому что нужно чем-то заниматься во время бодрствования… Почему бы не экономика, которую выбрала моя мама, в свое время не поступившая на экономический… Серые неотличимые друг от друга дни, серо-черная одежда, чашечка кофе, призванная совершить, но не совершающая чуда пробуждения, толкотня в метро, где я каким-то почти мистическим образом умудряюсь не выпустить из рук треснутый айпад, в котором читаю очередную книгу… И, разумеется, клеймо «странный парень», которое, похоже, выбито у меня на лбу. Он не тусуется – значит, он странный. Он все время читает – еще страннее, не правда ли. Он словно с Марса свалился, завел бы лучше себе девушку! Это все обо мне. Но я как-то уже сжился с этим, привык серой тенью мелькать в коридорах, не выпуская из рук айпада, научился не замечать смешки за спиной и многозначительное покручивание пальцем у виска. Моя обыденная жизнь стабильна и неизменна. Даже если произойдет ядерный взрыв, я наверняка буду по привычке так же вставать и шагать в универ, как настоящий примерный студент-зомби.
Но все меняется, когда я засыпаю.
Наверное, для компенсации бесцветных будней мне с самого детства снились необычайно яркие сны. Помню, иногда для меня во сне показывали целое веселое представление. Как-то, лет, наверное, в семь, я проснулся посреди ночи, не досмотрев сказку, и очень огорчился, что так и не узнаю финала. Но едва заснул, актеры снова объявили о продолжении действия, раздвинули складки занавеса, и сказка возобновилась. Во сне мне, как ни странно, все и всегда удавалось. Не удивительно, что из двух миров – так называемого реального и мира снов – я бы без колебаний выбрал второй.
Из всех людей на свете меня понимала разве что тетя Вика.
Но ее репутация была еще хуже моей. Если мои родители еще не оставляют надежду, что из меня чудом «получится что-то путное», на ней вся семья давно поставила жирный крест и хором назвала чокнутой. Тетя Вика – сестра мамы, старше нее аж на семнадцать лет, она никогда не была замужем, она водит раздолбанную «копейку» странного зеленого цвета, курит сигареты без фильтра и на все упреки по поводу пренебрежения собственным здоровьем отвечает, что жизнь недостаточно хороша, чтобы за нее цепляться. По-моему, очень здравый взгляд. При этом тетя использует чуть более крепкие выражения, чем это принято в нашей благополучной семье.
Так вот о тете. Две недели назад она как раз позвонила мне на мобильник. Было очень плохо слышно, поэтому я разобрал далеко не все. Тетя Вика говорила нечто очень странное про какой-то навигатор снов и про то, что она наконец нашла свой путь к счастью. Потом связь прервалась. «Навигатор снов»? Я даже подумал, что ослышался, и попытался перезвонить, но абонент оказался недоступен и в этот день, и всю последующую неделю.
А пять дней назад бледная мама, оторвав меня от перечитывания «Замка» Кафки, сообщила, что тетя Вика мертва. Нет, ее погубили не сигареты и даже не скоростные магистрали, на которых она выжимала все соки из своей несчастной «копейки», она, только представьте, упала с крыши высотки.
Небанальная смерть, не правда ли?.. Человек может умереть десятком тысяч способов – поскользнуться на льду, словить головой падающий кирпич, отравиться консервами, схлопотать сердечный приступ, стать, наконец, жертвой теракта или чьей-то небрежности, приведшей к столкновению поездов в метро. Способов много, но упасть с высотки, пожалуй, один из самых экзотичных.
– Твоя сестра в своем репертуаре, – сказал тогда папа. – Хотел бы я знать, как ее вообще занесло на эту крышу?!
Мама, конечно, не ответила. Она всегда испытывала за сестру перманентное чувство неловкости.
А я вдруг вспомнил тот последний разговор с тетей Викой. Возможно, она хотела сказать мне что-то действительно важное.
– Ее убили. Вероятно, из-за навигатора снов, – машинально пробормотал я, и тут же опомнился, заметив, как пялятся на меня родные.
– Ну вот, ты опять весь в своих книжках! – укоризненно покачала головой мама.
А папа просто скривился, как будто проглотил лимон. Должно быть, ему по-настоящему стыдно за сына. Он бы вернул меня в роддом и потребовал замены по гарантии на более качественный экземпляр.
