Окружная дорога А-7
Дадли, Арканзас
От привольной, стремительной езды, почти полета по пустынному ночному шоссе головная боль немного унялась, на пользу пошла езда; но все равно затея этой девки казалась идиотской. Даже и в мягких да керамических удобствах мотеля переспать с ней — наверняка не Бог весть какое блаженство; а тащиться за полночь кормить голыми задницами москитов куда-то в лес, на, понимаете ли, природу, на мягкий мох под ослепительными звездами, глядящими сквозь черные кроны — словом, за всей этой хипповой романтикой для тинэйджеров, на которой Пола настаивала, настаивала, да и сумела настоять, — было верхом нелепости. Про себя Джордж Кернс не раз уже пожалел, что попался на эту удочку. Только предвкушение удовольствия употребить внучку главы предприятия, которое он твердо рассчитывал в ближайшем будущем утопить, подогревало его упорство; иначе он давно бы плюнул и отправился отлеживаться к себе в номер. Головные боли в последние дни становились порой просто невыносимыми, и обезболивающие, прописанные местным эскулапом, почти не помогали. Кончать здесь дела и уносить ноги. Подумать только, когда-то он жил тут. Да не просто так, а, извините за выражение, в браке. Какое счастье, что удалось вырваться.
— Вот сюда, — вкрадчиво сказала Пола.
От шоссе в чащу ответвлялся какой-то Богом забытый проселок. «Только этого не хватало», — подумал Кернс, подтормаживая. Но не стал возражать и спорить. Себе дороже. Скорей бы с этим покончить — и домой.
Хотя, честно говоря, девка его возбуждала даже сейчас, когда в затылке то и дело приглушенно били поселившиеся там дней десять назад молоточки. Только бы не принялись лупить всерьез... Девочка, что и говорить, была аппетитная. Она сидела очень прямо, выставив грудь, чуть повернувшись на сиденье в сторону Кернса — словом, со знанием дела сидела, и обтянутые джинсами круглые коленки выразительно смотрели Кернсу прямо в глаза. «Встанет, — кося на эти коленки и ощущая приятное содрогание где-то в животе, уверенно подумал Кернс о своих причиндалах, — прекрасно встанет. Только бы начать — тогда уж и головная боль не помеха».
Машина, вальяжно раскачиваясь, будто на волнах, съехала на песчаную обочину, чуть зарулила носом в проселок и остановилась в паре ярдов от бетонки. Хватит.
— Хватит, — сказал Кернс.
— Какой ты... — Пола надула губки и посмотрела искоса, загадочно. «Похоже, у нее что-то не то на уме, — подумал Кернс. — Не поманежить ли она меня вздумала, тварь? Ну, такое даром еще никому с рук не сходило. Я тогда не просто закрою фабрику, но сдеру с них такой штраф, что ее папаша по миру пойдет. Подумать только! «Хорошие люди, хорошая еда!» Куриный бог нашелся...»
— Обычный, — Кернс пожал плечами и улыбнулся, от души постаравшись, чтобы улыбка получилась ласковой. Он не был уверен, что ему это удалось, но все же галантно продолжил: — Обычный влюбленный.
Пола чувственно вздохнула.
Кернс заглушил мотор.
Тишина сразу навалилась такая, будто уши оторвались и улетели. Неприятная тишина. Черт бы побрал эту природу.
— Совсем ни к чему было забираться в такую глушь, — сказал Кернс и положил наконец ладонь женщине на колено; во время езды по темной дороге он, мужчина положительный и осторожный, не рисковал снимать рук с баранки. Пола подождала мгновение, давая ему угадать нежность и тепло ее кожи под грубой джинсовой тканью, а потом мягко сдвинула его ладонь. Он чуть скривился. «Играет, курица. Курица, внучка куриного бога. Хороший каламбур пришел на ум, надо запомнить». От раскачивания машины на ухабах голова у Кернса заболела сильнее. Это было уж вовсе ни к чему. Он уламывал эту недотрогу целую неделю; было бы полным идиотизмом сейчас оказаться не в состоянии реализовать предоставленный шанс.
— Это не глушь... — ответила Пола. — Это слияние с природой, с вечностью...
«С вечностью сливаются только на кладбище», — подумал Кернс, но вслух этого не сказал. Некоторым женщинам перед тем, как раздвинуть коленки, обязательно надо выслушать или произнести несколько отработанных веками красивых банальностей. Ладно, не жалко. Кому-то, чтобы завестись, нужен порнофильм, кому-то «Виагра», а кому-то сонеты Шекспира. И прекрасно, у нас демократия; сам живи и другим не мешай. Если у этой идиотки киска мокнет только когда в голую спину впиваются отсыревшие коряги — будут ей коряги. И все-таки Кернс не удержался:
— Знаешь, мы все-ж-таки не школьники. Можно было поехать в мотель...
Она загадочно улыбнулась и покачала головой отрицательно.
— Не-а, — проговорила она, будто школьница. — Никто не должен нас увидеть вместе.
— Да никто бы и не увидел. Мало ли людей ночует в мотелях...
— Что ты, Джордж. Городок-то маленький.
«Мне ли не знать», подумал Кернс. — А вот не замечал же я тебя, когда жил тут. Даже не помню, встречались мы в ту пору или нет».
Он снова попытался положить ладонь ей на ногу, уже повыше колена, но она, открыв дверцу со своей стороны, грациозно выскользнула из машины в почти непроглядную тьму, нарушенную лишь светом габаритов машины. Черные призраки ветвей и впрямь маячили беспросветными пятнами на фоне ярких созвездий, черт бы все это побрал. Пола вновь улыбнулась и неторопливо попятилась. Теперь и она стала похожа на призрак — смутно белели лицо, шея и руки и чуть мерцала одежда. Шаги ее были совсем неслышными. И впрямь мох, будь он проклят. Голова все-таки разболелась сильнее, и стало поташнивать — наверное от ворвавшегося в салон свежего, прохладного воздуха, пахнущего прелью и дикой ночью. Пользуясь тем, что Пола его сейчас не видит, Кернс торопливо запустил руку в карман куртки, вытащил пузырек с таблетками и, сыпанув в горсть сразу несколько, заглотил их разом. Разжевал, стараясь дышать носом, глубоко и медленно. «Не везет, — подумал он мельком. В затылке будто пустил, примериваясь, пробную очередь пулемет. Омерзительное ощущение. Нет, затих — то ли от таблеток, то ли сам по себе...